Я немножечко порву вам ленту своими работами, ибо подумала и решила, что их таки надо утащить в дневник, а то мало ли.

Стихотворение для визитки - первое в череде упороса и разочарований. Ибо я его написала единым духом, спасибо Шиннен, которая потом пришла и поправила косяки, а также дописала абзац про афракционеров. А потом мы долго думали, куда его приткнуть. Толком не придумали. Решили все-таки в визитку.
А потом оказалось, что это, блин, такой флешмоб. И таким путем пошло не то три, не то пять команд, о чем нам сказал едва ли не каждый бартерщик и мимокрокодил.
Ну, я никогда не претендовала на особенную оригинальность)))

Вот мир,
Который придумала Рот.
А это пять фракций,
Взамен стран и наций
В мире,
Который придумала Рот.


Вот фракция Искренних в черном и белом,
Которые тест на детекторе смело
Проходят и врут не особо умело
В мире,
Который придумала Рот.

А вот Дружелюбие – «дети природы»,
Играют на банджо, растят в огороде
Продукты на всех – и для тех, в черно-белом,
Которые тест на детекторе смело
Проходят и врут не особо умело
В мире,
Который придумала Рот.

А вот Отреченье – презрев все напасти,
Спасают других (ведь недаром у власти!),
Будь то дружелюбные дети природы,
Что мучают банджо, растят в огороде
Продукты на всех… Или тех, в черно-белом,
Которые тест на детекторе смело
Проходят и врут не особо умело
В мире,
Который придумала Рот.

А вот Эрудиция в синем наряде,
Очки поправляя, вещает о яде,
Который питает плоды Отреченья:
«Их власть уж давно вызывает сомненья!
Задумайся ныне, товарищ природы,
Что жизнь свою прожил для них в огороде!
Задумайся ты, человек в черно-белом,
Который свой тест на детекторе смело
Проходит и врет не особо умело!..»
В мире,
Который придумала Рот.

А это Бесстрашие – выбор для смелых,
Кто прыгает с крыш, с поездов очумело…
Куда Эрудиции в синих нарядах
Вести разговоры о силах и ядах!
Куда и тебе, человек огорода,
Пропитанный силами тихой природы!
А ты, дорогой правдолюб в черно-белом,
Пройди же свой тест, докажи, что ты смелый,
Хоть врать ты не любишь и врешь неумело
В мире,
Который придумала Рот.

Вот бродят уныло афракционеры,
Их все остальные пинают без меры.
Пасёт их Бесстрашие - выбор для смелых,
Что прыгают с крыш, с поездов очумело.
Пасёт Эрудиция в синих нарядах,
Когда не вещает о власти и ядах,
Немного жалеют их дети природы,
Когда те не лезут гулять в огороды,
И лишь Отреченье, в порыве смиренном
Еды отсыпает несчастным люмпенам,
А как поливают их те, в чёрно-белом,
Которые тест на детекторе смело
Проходят и врут не особо умело
В мире, который
Придумала Рот.

А есть дивергенты еще, говорят.
Порой дивергентом пугают ребят,
Поскольку боятся их те, что бесстрашно
Летают по небу, шалят бесшабашно,
И те, что живут в своих синих нарядах,
Пугая других разговором о ядах…
И те, что батрачат на лоне природы,
На тихих спокойных своих огородах.
И те, что не врут никогда-никогда,
Надеясь, что их не коснется беда
В мире,
Который придумала Рот.

Вот Трис. Ей сказали, она – дивергент.
И все завертелось в тот самый момент:
Друзья и сомненья, любовь и война –
И каждому дела хватило сполна
В мире,
Который придумала Рот.

Написано под выкладку в состоянии додать-гета-написать-про-Кристину. Кто-то мне потом говорил, что шапка намекает на многое, но)))

Название: Поцелуй
Автор:  lajtara13
Бета:  morrodel
Размер: драббл, 486 слов
Пейринг/Персонажи: Уилл/Кристина, Юрайя/Кристина, Четыре/Кристина
Категория: гет
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Три главных поцелуя в жизни Кристины.
Примечание/Предупреждения: спойлер 3 книги

Впервые Уилл поцеловал меня в среду, после того, как Трис, щелкающая симуляции как орешки, провалила тест в пейзаже страха. Я, бестолочь, могла бы и догадаться, что страх Лорен значит для Трис куда больше, чем для любого из нас. В конце концов, с ней случилось именно это, причем не так давно.

Уилл не говорил мне слов о любви, не брал торжественно за руку. Мы шли вдоль железнодорожных путей, говорили о всякой ерунде: не то об очередном идиотском отчете Эрудиции, не то о наших сестрах... Не помню точно, но где-то между обсуждением выдающегося ума Джанин Мэтьюз и исследованиями Кары Уилл просто наклонился и коснулся своими губами моих.

Короткий поцелуй, который можно было бы счесть небрежным, если бы я не знала Уилла так же хорошо, как саму себя. Он отчаянно покраснел, но не отвел взгляда. А затем сказал что-то вроде: «Иногда Кара меня страшно бесит». И мы просто пошли дальше и успели пройти пару пустых вагонов, снятых с путей, прежде чем я взяла его за руку и поцеловала.

Нас учили читать язык тела в Правдолюбии. Уилл мне не лгал. Никогда. И я поняла, что поцелуй — именно тот ответ, которого он ждал от меня. В тот момент мне казалось, что это начало чего-то нового, волнующего и пугающего одновременно. Мне казалось, что у нас впереди целая жизнь вместе.

Я ошибалась.

***

В палате Юрайи после операции я просидела так долго, что у меня кружилась голова. От голода, от усталости, от того, как головокружительно быстро меняется моя жизнь. Я знала, как выгляжу со стороны. Будто мне все нипочем. Будто я действительно смогла простить Трис за то, что она уничтожила такую прекрасную придуманную мной жизнь. Гаденький голосок внутри не раз и не два нашептывал, что подруга убила бы и меня, окажись я на месте Уилла.

Другой голосок на это отвечал, что — да, убила бы. И была бы права.

Это похоже на расстройство личности, но я-настоящая склоняюсь к версии второго голоса.

Тишину в палате Юрайи нарушал лишь гул машин, которые поддерживали в нем жизнь.

Юрайя поцеловал меня всего один раз, в воскресенье, вскоре после нашего триумфального появления в Бюро. Или я его поцеловала. Черт его знает, на самом деле, кто первый. Это как детские разборки — никогда не поймешь, с чего все началось. Но теперь, в этой палате, мне стало предельно ясно: мы оба потеряли близких и искали утешения. В этом-то и суть единственного нашего поцелуя.

Может быть, все дело во мне. Поневоле станешь считать себя эдаким ангелом смерти, когда второй парень, с которым ты целовалась, умирает. Запомни, Кристина, никаких больше поцелуев. Хватит с тебя.

***

Четыре поцеловал меня в пятницу, в третью годовщину перезагрузки. Мы никогда не называли этот день годовщиной смерти Трис. Хотелось помнить не ее смерть, а то, ради чего она умерла. Кара говорила: «День, когда плотина рухнула», намекая на скульптуру, символизирующую долгую работу Бюро.

Помню, как лихорадочно думала, что предаю подругу. Что повторяется история с Юрайей.

И даже о том, что я ангел смерти.

А потом я перестала думать. И начала просто жить.

Первая работа для команды. Честно говоря, были моменты, когда думала ею и ограничиться))

Название: Мне было четыре...
Автор:  lajtara13
Бета: [J]Непокорный[/J]
Размер: драббл, 721 слово
Пейринг/Персонажи: Калеб
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: "Мне было четыре, когда я вдруг понял, что ни капли не альтруистичен".

Мне было четыре, когда я вдруг понял, что ни капли не альтруистичен.

Я помню это так же ясно, как будто все случилось лишь вчера. Мы были на детской площадке, я и Беатрис. Я считал, что мы уже слишком взрослые, чтобы проводить там время, но папа вскользь обронил, что я мог бы присмотреть за малышней... И я повелся, да. Удивительно: все, сказанное родителями, ребенок видит, как непреложную истину. До какого-то момента, разумеется.

В ту минуту, когда я отчитал Беатрис за эгоизм — малышка упрямо просила у нее скакалку, а сестрица моя столь же упрямо отказывалась отдать свою собственную вещь, — я вдруг понял: хочу, чтобы отец похвалил меня. Хочу, чтобы он видел, насколько я лучше сестры.

Чувство, нормальное для ребенка. Но не для ребенка-альтруиста, с рождения приучаемого к отречению от самого себя.

Я рос, стараясь быть достойным своей фракции — и стыдился ее. Я презирал серую, безликую массу одинаковых людей: наши одинаковые дома, не осененные ни единым деревцем, наши лица, не выражающие ничего, кроме вежливого беспокойства. И меня буквально выворачивало от того, как легко я играл свою роль безупречного сына достойных родителей. И как легко окружающие верили мне, не задаваясь вопросом: что прячется под серым бесформенным пиджаком?

В восемь лет я совершил тяжелейшее преступление для Альтруизма: я украл. Возжелал того, чего не имел и иметь не мог. Толстенная энциклопедия о животных, которую эрудитка младше меня на год непонятно для чего притащила в школу. Она хвасталась ею четыре урока. Перед пятым книга исчезла.

Спрятать такую толстую книгу было трудно, но я нашел выход.

Эрудитка, обнаружив пропажу, подняла рев. Как отвратительно она выглядела в тот момент: красные, опухшие веки и искаженное в крике лицо. В Альтруизме так себя не вели даже двухлетки. На мгновение я подумал, насколько ничтожно на деле пресловутое превосходство Эрудитов над Альтруизмом: моя фракция куда лучше умеет переживать удары судьбы. Да, Альтруизм лучше приспособлен к жизни.

Но не к тому, чтобы управлять остальными.

Энциклопедию я читал без малого два месяца, урывками, подсвечивая себе карманным фонариком. Не то чтобы нам с сестрой запрещали читать. Но таких книг родители не покупали, их продавали лишь эрудиты для эрудитов. Альтруистам доставались лишь школьные учебники и руководства: скучные слова на серой газетной бумаге, рвущейся при повторном чтении, пять строк в абзаце, равнение по левому краю...

Книга «О животных нашего мира» была иной. Она вкусно пахла типографией — настоящей краской, клеем, дорогой глянцевой бумагой. В ней были картинки — на каждой странице!

Эта книга была лишь первой. Я прятал бесценные источники знаний под матрасом, между стеной и шкафом, в коробке с бельем, предназначенным для стирки, ведь с малолетства мы сами заботились о себе, а значит, мама ни за что не стала бы убираться в моей комнате или перерывать шкаф в поисках грязных носков. Как ни парадоксально, но в Альтруизме я был куда более свободен, чем мне казалось.

***

Мне было шестнадцать, когда я узнал, что могу сменить фракцию.

Разумеется, все мы знали, что выбор зависит только от нас. Вернее, мы с детства слышали: «Результаты тестов не должны влиять на ваше решение». Я не знаю, чему учили ребят в Товариществе или Лихости, а в Альтруизме под этой гибкой формулировкой подразумевалось лишь одно: фракцию не меняют.

Я слишком хорошо умел притворяться. Пожалуй, я смог бы прожить всю свою жизнь в Альтруизме: серый блочный дом, такой же, как у всех, за кажущейся простотой тепло, которого нет больше нигде. И Сьюзан, милая и добрая Сьюзан рядом.

Я смог бы прожить свою жизнь, притворяясь, будто мне не все равно, что я сижу на своем месте в автобусе, а кто-то рядом едет стоя. Будто мне не плевать, справится ли моя сестра с приготовлением ужина.

Я смог бы.

Я был уверен в этом ровно до того момента, как темноволосая эрудитка, проводившая мой тест, поправила свои тяжелые очки в роговой оправе и задумчиво изрекла:

— Эрудиция. Занятно...

Я знал, что ей кажется занятным. Это читалось на ее невыразительном, блеклом лице: занятно, что сын одного из лидеров Альтруизма — не приверженец родной фракции. Занятно, что сын Прайора способен к эрудиции больше, чем к свойственному ему по генам самоотречению.

«Занятно, занятно, занятно...»

Я не заметил, как вышел из комнаты, вытер вспотевшие ладони о брюки, что-то сказал Беатрис. В ушах у меня звенело.

Я могу сменить фракцию. Я могу изменить жизнь. Я могу выбрать иной путь.

Я могу.

***

Мне было почти семнадцать, когда я предал сестру. Уже не в первый раз, да.

Фракция выше крови — кто решится спорить с этим утверждением, тот ничего не знает о фракциях.

На самом деле, это должно было быть миди. То самое, "Наблюдатели". Но я вовремя пересмотрела концепцию, а из начатого куска сделала драббл. Как ни странно, он мне нравится)

Название: В темноте
Автор:  lajtara13
Бета: [J]Непокорный[/J]
Размер: драббл, 478 слов
Пейринг/Персонажи: Тори Ву
Категория: джен
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: G
Краткое содержание: Выбор решает все.
Примечание/Предупреждения: Возрастное AU

Мама улыбается, когда пытается собрать мои тяжелые волосы в узел. Это не так-то легко, а мне самой было бы удобнее, но... Это наша маленькая игра, только наша тайна. В последний раз мама обнимала меня, когда мне исполнилось пять, после чего стало считаться, что я слишком взрослая для этого, а кроме того — могу заботиться о себе самостоятельно. Но иногда мама делает вид, будто самой мне никак не закрепить узел шпильками. А я...

Я подыгрываю.

Мама смотрит на мое отражение, и наши глаза встречаются в зеркале.

— Готова? — спрашивает она.

Сегодня день проверки склонностей. День, которого ждет любой ребенок, достигший шестнадцатилетия. Со страхом, с надеждой, радостью, уверенностью... Эмоции моих сверстников разнятся, объединяет нас лишь одно: мы твердо знаем, что с этого дня ничего уже не будет как прежде.

— Я читала, что бывали случаи, когда о сути теста становилось известно заранее.

Мать спокойно кивает:

— Да, такое случалось дважды. Но это закрытая информация, Тори. Как ты узнала?

Вечная моя проблема — удержать язык за зубами. Я густо краснею, прежде чем ответить:

— Взломала твой компьютер.

Мама пожимает плечами. Так, словно содеянное мной не преступление, хотя я точно знаю, что она обязана сообщить Джанин. Но мы не правдолюбы. Мы не всегда говорим правду и делаем то, что должно.

— Ты успела прочесть, чем кончилось дело?

Конечно, успела. Первый такой случай произошел восемь лет назад, когда эрудитка, готовящая тест, ненароком проболталась некому правдолюбу. После этого результаты объявили недействительными, день проверки перенесли на две недели, за которые Джанин разработала новую версию сыворотки, а лозунг «Фракция выше крови!» в Эрудиции стал куда более значимым, чем раньше.

А второй — на прошлогодней проверке. Только на этот раз одна из альтруисток, ежегодно проводившая проверку, неожиданно зашла в класс на уроке истории фракций и стала говорить о дивергентах.

Люди удивительно быстро забывают обо всем. Особенно когда есть Джанин и ее волшебные сыворотки.

— Думаю, тебя можно считать третьим случаем утечки информации, — мне даже не приходится проговаривать все это вслух, мама всегда с легкостью читала мои мысли. — Не стоит так волноваться, если не протрепешься брату — ничего тебе не будет. Пройдешь тест, как и остальные.

Разница лишь в том, что я точно знаю, что нужно сделать, чтобы добиться нужного мне результата.

Главное — решить, какой результат нужный.

Но я ведь знаю ответ? Знаю?

Мама улыбается мне, но в глазах у нее тоска. Словно она уже знает, что я выберу.


И я выбираю нож, без колебаний убиваю пса. Проводящая тест Натали из Альтруизма с некоторым сожалением говорит мне: «Твой результат — Лихость».

Всего через два года я пытаюсь прокусить себе вены на запястьях, услышав официальную версию гибели Джорджи, моего брата, которому я действительно ничего не рассказала. Ни о том, как добиться нужного результата теста...

Ни о том, что ни одна живая душа не должна знать, что ты дивергент.

Мама умирает через полгода после Джорджа, о ее смерти я узнаю из газет.

И я остаюсь одна в темноте. Путь в ней мне освещает мой ястреб — единственное солнце, которое мне теперь дозволено.

До выкладки пара дней, сижу на работе, у детей тихий час. Неожиданно вижу картинку, сажусь за ноут и за полчаса пишу. Пишу неожиданно здорово и хорошо. Тут же выкладываю в соо - всем нравится)

Название: Момент, которого не было
Автор:  lajtara13
Бета:  morrodel
Размер: драббл, 706 слов
Пейринг/Персонажи: Эрик/Трис
Категория: гет
Жанр: драма/романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: "Альтруистов, перешедших в Лихость, я знаю лишь двоих. Маловато для статистики, но достаточно, чтобы заметить нечто общее — оба не дают мне покоя".
Примечание/Предупреждения: Фразы, выделенные курсивом - прямые цитаты из канона.

Если бы кто-то сказал мне раньше, что я заинтересуюсь девчонкой-«сухарем», я бы послал недоумка куда подальше.

Однако, факты упрямая вещь. Кому, как не бывшему эрудиту, знать это. Конечно, фракция выше крови, и все такое... Выходцы из Товарищества становятся душой компании и, как правило, любят выпить. Из правдолюбов получаются жесткие бойцы — истина порой калечит не хуже кулака. А вот ум никуда не денешь, разве что приключится слабоумие после тяжелого сотрясения — случалось и такое.

Альтруистов, перешедших в Лихость, я знаю лишь двоих. Маловато для статистики, но достаточно, чтобы заметить нечто общее — оба не дают мне покоя.

Четыре слишком хороший лихач.

Трис слишком хорошая.

Она не красавица, о да. Далеко не красавица. Пожалуй — миловидная, и только. Хотя недели подготовки избавили ее от малейших излишков жира, взамен подарив крепкие мышцы, поневоле залюбуешься. Черт, да при виде ее попки я начинаю забывать, зачем на самом деле наблюдаю за новичками. Я ищу дивергентов. Дивергентов, а не девчонку. Тем более — не «сухаря».

Сегодня неофиты учатся метать нож. Трис не спешит схватить свои ножи как можно скорее, подобно остальным. Нет, она все делает правильно, настолько правильно, что мне хочется... Хочется.

Трис первая попадает в мишень. При броске она удачно разворачивается корпусом, майка еще сильнее обтягивает ее тело, а я начинаю задыхаться и чертовски злиться на самого себя. Поэтому, когда неуклюжий великан Ал остается единственным неофитом, ни разу не поразившим цели, я срываюсь.

— Ты настолько туп, правдолюб?! — рявкаю я. — Нужны очки?

Этот гад, этот мелкий — о, простите, крупный! — говнюк осмеливается мне возражать. Сначала неуверенно, а потом и задрав подбородок. Я замечаю, как смотрит на приятеля Трис, и мне хочется врезать ему лишь для того, чтобы увидеть, как гаснет огонек жизни в его глазах.

Но можно и проще.

— Встань перед мишенью, — говорю я. — Эй, Четыре! Не поможешь?

Разумеется, Четыре не согласен со мной. Но вся суть в том, что я лидер Лихости, а он — нет. Так что этот раунд будет за мной в любом случае.

— Прекратите!

Я ошибся. Этот раунд за девчонкой-«сухарем». За Трис, черт бы побрал ее светлые волосы, ее взгляд и то, что она готова жертвовать собой ради никчемных друзей.

Когда она стоит у мишени, мне почти становится страшно. Почти — потому что я знаю, что Четыре не промахнется. Ведь я учился с этим гениальным «сухарем», я знаю, на что он способен.

Последний нож тускло сверкает в полете. Трис ойкает и хватается за ухо. Я сжимаю кулаки, чтобы сдержаться и не заорать в тот же момент.

Четыре сделал это нарочно.

— Я хотел бы остаться и посмотреть, все ли вы такие отчаянные, как она, — говорю я спокойно, — но на сегодня, пожалуй, достаточно.

Я сжимаю плечо Трис. Она отвечает мне взглядом, способным заморозить тысячу солнц. Плевать. Мы еще посмотрим, кто кого.

Я ухожу. Но остаюсь у самой двери, наблюдая, как неофиты один за другим покидают зал, пока внутри не остаются лишь Трис и Четыре. Так я и думал, стоит похвалить себя за проницательность.

Потом из зала, словно ошпаренный, вылетает Четыре. Трис что-то кричит ему вслед, но Четыре, не замечая меня, быстро идет в сторону Ямы. Пить или пить. Я действительно слишком многое о нем знаю, пора завязывать.

Трис выходит из зала, потирая оцарапанное ухо. Быстро, чтобы не успел вмешаться внутренний эрудит, который всегда со мной, я хватаю ее за руку, прижимаю к себе. Легко очерчиваю большим пальцем линию губ, прежде чем поцеловать — совсем не нежно, скорее грубо, не особенно заботясь о том, чтобы ей понравилось.

В конце концов, это нужно мне, а не обоим.

Всего несколько секунд.

У Трис по-прежнему плохая реакция, она начинает сопротивляться только тогда, когда я сжимаю ее ягодицу. Конечно, если бы я хотел добиться своего, ей бы ничего не помогло.

Но я не хочу. Не так.

Как только я отпускаю Трис, она резко отшатывается назад. Смотрит на меня безумным взглядом, на скулах пятна болезненного румянца. Я знаю, что она боится меня. Боится сильнее, чем стоять перед мишенью, когда в нее бросают ножи. Сильнее, чем быть изгнанной из фракции.

И эта Трис поджимает губы, размахивается и бьет меня в челюсть. Хорошо бьет, следует признать. Разворачивается и уходит. Что-то мне подсказывает, что об этом эпизоде наших жизней не узнает никто из ее друзей. Момент, которого не было.

Я сплевываю кровь и усмехаюсь. Если бы кто-то сказал мне раньше, что я заинтересуюсь девчонкой-«сухарем», я бы послал недоумка куда подальше.

Жаль, что самого себя послать куда-либо затруднительно.

Мойпервыйперевод. Мне было совершенно лень писать, поэтому решила додать переводом. Благодаря  Allegros, которая накидала мне ссылок и провела ликбез, перевод состоялся. Можно было бы куда лучше, но по пролитому молоку не плачут)

Название: Пил, пью, пьян
Переводчик:  lajtara13
Бета: [J]Непокорный[/J]
Гамма:  Allegros
Оригинал: Lo21, «Drink, Drank, Drunk», запрос отправлен
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/7292808/1/Drink-Drank-Drun...
Размер: мини, 1685 слов
Пейринг/Персонажи: Трис/Фор
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: G
Краткое содержание: Четыре пьет пиво, познает самое себя и флиртует со смертью. Глава 19 "Дивергента" глазами Четыре.

Я стою у пропасти; река ревет за мной и подо мной, и, если бы я мог мыслить здраво, то, вероятно, отошел бы от перил. Я потерял счет тому, сколько пива выпил. Мне завтра работать, но уверен, что буду в порядке: я могу справиться с алкоголем. Обычно я не пью много, если не знаю, что у меня будет редкий выходной день, возможность отдохнуть. В городе официально можно пить с восемнадцати, но я пью с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Бесстрашные не во всем следуют законам города. Наши лидеры считают, что нам самим решать, сможем ли мы справиться с алкоголем? Я с ними согласен. И считаю, что если прыгаю с крыш и поездов, если способен серьезно ранить кого-то голыми руками и умею обращаться с оружием и ножами, то заслуживаю право выпить.

Я пью пиво, словно воду, и не собираюсь прекращать в ближайшее время. Это один из тех дней, когда я даю себе окунуться в великолепное зыбкое ощущение, будто я обычный восемнадцатилетка. Сейчас мне хорошо и беззаботно. Я лишь слегка взбудоражен. Давно не расслаблялся. Мне нужно отвлечься от мыслей о ней, а выпивка помогает отвлечься. Особенно после того, что произошло между нами после симуляции. Она сообразительная, и видит то, что другие во мне не замечают. Я чувствую, что могу рассказать ей мой секрет и довериться. Мои чувства к ней сильнее, чем когда-либо. Поэтому я должен утопить их в выпивке.

Трис.

Для меня она должна быть не более чем еще одним бесстрастным лицом, очередным неофитом. Но... Я постоянно думаю о ней. И ничего не могу с собой поделать: мне неприятно видеть боль Трис или смотреть в лицо ее страхам во время симуляции, но какое удовольствие видеть, как она борется со своими недостатками. Я вижу ту искру, которую сама Трис пока еще не осознает. Она начинает смотреть на мир иначе, и мне это нравится.

— Вчера Джон прошел добрых десять футов, прежде чем заметил, что к его ботинку прилипла туалетная бумага! — Дэвид смеется, с трудом ворочая языком.

Он машет руками, выкатывая свои зеленые глаза. У него презабавнейшее выражение лица. Остальные ржут, и я тоже прыскаю, чуть ли не выплевывая свое пиво, но все-таки проглатываю его и смеюсь вместе с ними.

— А потом, прикиньте, — рассказывает Дэвид, — я хотел посмотреть, как далеко зайдет дело, так что отступил и просто наблюдал. Какая-то девушка заметила сразу же и рассмеялась, когда он проходил мимо. Джон прикрикнул на нее, а она даже не могла выговорить, почему смеется и только показывала на его ботинок. Когда он увидел бумагу, то смутился и попытался стряхнуть ее! Видели бы вы выражение его лица, когда он начал оглядываться, не стал ли кто еще свидетелем его позора. Это было бесценно!

История совсем не смешная, но у Дэвида ужасно красное лицо, и это так забавно, что у всех нас слезы на глазах. Я даже хватаюсь за перила, потому что накатывает опьянение, заставляя чувствовать себя неуверенным.

Когда мои глаза уже не застилают слезы, я замечаю ее. С друзьями. Поначалу даже кажется, что мне мерещится. Они смеются, и, похоже, неплохо проводят время.

При виде Трис я будто заново переживаю переход от Отречения к Бесстрашию. Снова и снова. Мы похожи и в то же время — нет. Ее прыжок в темную дыру с крыши был неожиданным: во время моей собственной инициации я один из последних сделал решающий шаг. Необычно было увидеть на ее лице очарование всем тем разнообразием еды, которую она теперь может съесть. Голубые глаза сверкают каждый раз при виде нового, захватывающего. На лбу на мгновение появляются морщинки, когда она узнает что-то новое, обдумывает и запоминает это.

Трис интересная, смелая и привлекательная... И даже не подозревает об этом, потому что большую часть жизни ей, как и мне, говорили, что хоть немного потакать своим прихотям — неправильно.

Ребята вокруг шутят, но я уже потерял нить разговора. Мне задают какой-то вопрос, я механически что-то отвечаю, а сам пытаюсь уловить, о чем говорят Трис, Уилл, Кристина и Ал. Но они слишком далеко, а жаль.

— Трис, — тихо говорю я. Откашливаюсь.

— Что? — спрашивает кто-то из ребят. Но я даже не замечаю, кто именно, потому что выпал из разговора.

— Трис! — окликаю я. Гораздо громче, чем рассчитывал. Вижу, как она нервно переглядывается с Уиллом: похоже, думает, что я собираюсь прочитать ей мораль.

Ты ее инструктор. Так и должно остаться.

Сжимаю рукой перила — так сильно, что становится немного больно. Потом отталкиваюсь и иду к ней. Ведь я уже позвал ее, а она, конечно, не собирается подходить.

— Ты куда? — спрашивает кто-то. Но я не оборачиваюсь, направляясь к цели.

Приближаюсь и чувствую, как окружающие сверлят меня глазами. Интересно, переступлю ли я незримую черту? Когда я останавливаюсь перед ней, то вдруг замечаю, что она выглядит... иначе. Ее глаза кажутся ярче, они четче выделяются на лице, вероятно, из-за черной подводки. Взгляд ее кажется более пристальным.

— Ты выглядишь иначе, — говорю я. Еще разборчиво, но куда медленнее и тяжелее, чем обычно.

— Ты тоже, — отвечает Трис. И слегка кривится, когда пытается скрыть улыбку. — Что ты делаешь?

Я недолго размышляю, что ответить.

Флиртую с тобой.

— Флиртую со смертью, — я говорю это со смешком, смущаясь от того, что кто-то внутри меня почти заставил меня ответить так.

— Напиваться возле пропасти. Не самая лучшая идея, — констатирует она.

— Не самая.

Не в силах удержаться, разглядываю Трис: одежду, лицо, силуэт. Все в ней чарует меня. И когда кажется, будто я запомнил все от и до, вдруг замечаю рисунок.

— Не знал, что ты сделала тату, — говорю я, глядя на птиц на ее ключице. Медленно отпиваю из бутылки. Я знаю, что Уилл стоит рядом, да и остальные поблизости. — Вороны, разумеется.

Я бросаю быстрый взгляд через плечо. Мои друзья все еще выглядят так, словно за моей спиной взрыв.

— Я бы предложил тебе присоединиться к нам, но ты не должна видеть меня таким, — говорю я. Стоит лучше выбирать слова, но меня это уже не заботит.

Трис, кажется, несколько смущена.

— Каким? Пьяным?

Мне хочется сказать, что она не должна видеть меня настоящим, по крайней мере, до тех пор, пока не завершит инициацию. Я ее инструктор. Это может быть опасно. Ни разу не слышал о связи между инструктором и неофитом. Даже не знаю, запрещено это или нет. Нас ясно предупредили, что неофиты видят в нас лишь лидеров, а не сверстников. Общаться с ними неразумно.

— Да... Или нет, — говорю я и добавляю чуть тише: — Скорее, настоящим.

Не уверен, что Трис слышит вторую часть фразы.

— Я притворюсь, что ничего не заметила, — уверенно говорит она. Сначала такое отношение расстраивает меня, но затем я любуюсь очередным всплеском ее бравады.

— Ты хороший.

Ее уверенность... притягательна. Это придает мне смелости. Я наклоняюсь вперед, так близко, что мог бы коснуться губами ее лица, поверни она голову. Люди вокруг смотрят. Мне все равно.

— А ты хорошо выглядишь, Трис, — говорю я ей в ухо.

Она выглядит удивленной, но не шокированной моим признанием. Странно, что она не слышит, как бьется мое тяжелое сердце. Может, я и люблю опасности, но отношения с Трис были бы верхом глупости. Я всматриваюсь в ее глаза в ожидании ответа. Возникает небольшая пауза, когда она смотрит на бутылку в моих руках. Коротко смотрит мне в глаза.

— Сделай мне одолжение, — улыбается она, — постарайся держаться подальше от пропасти, ладно?

Ее улыбка настоящая, и я поневоле улыбаюсь в ответ.

— Разумеется, — говорю я, подмигивая. Мне все равно, если она подумает, что за меня говорил алкоголь. Я словно во сне, поэтому с легкостью говорю все, что думаю. Завтра все будет иначе.

Уилл откашливается и, хотя я хотел бы продолжить разговор, это невозможно. Люди могут что-то заподозрить. Самое время уйти, и я улыбаюсь, чувствуя спиной ее взгляд.

И несколько шагов спустя оборачиваюсь от вопля Трис и вижу Ала, который, дурачась, перекинул ее через плечо. Наши глаза встречаются, и она машет мне, пока Ал уносит ее прочь. Я улыбаюсь в ответ, но махать не стану. Отворачиваюсь — грудь сдавливает болью, в горле появляется комок. Комната вращается, меня вот-вот вывернет.

Наверное, все дело в пиве.