@темы: нытье, Я Панси Паркинсон, я не хочу ничего решать, я хочу Лонгботтома и магию!

И последняя моя зимняя команда - основная, если по-честному.

Короче, пофиг. Что-то я щас сделаю ©
2 драббла, 1 мини, 1 миди,
1 типаарт, фшоперская поддержка, бартер




Тут еще должно быть море ачивок и просто болото разных историй, но ачивки - они отражают основное)
Вообще вся игра у меня прошла под упорос другими канонами и упорос вообще. Упоролась раскрасками - сделала арт, написала по арту драббл. Упоролась Лукьяненко - написала кроссовер. Внезапно решила посмотреть Вансапон - здравствуй, Румпель, дорогой, заходи!))) Как-то так.

Название: Куколка
Автор: WTF Maleficent 2016
Бета: WTF Maleficent 2016
Размер: драббл, 305 слов
Пейринг: Диаваль/Малефисента
Категория: гет
Жанр: романс, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: "Диаваль знает ее всего семнадцать лет".
Размещение: только после деанона, запрещено без разрешения автора
Примечание: канон – к/ф «Малефисента» (2014)
Для голосования: #. WTF Maleficent 2016 - "Куколка"

Диаваль знает ее всего семнадцать лет. О­н понятия не имеет, какой была Малефисен­та до того, как Стефан лишил ее крыльев,­ но многие на болотах любят поговорить, ­хотя и с оглядкой. И все помнят благосло­венные времена, когда фея была не повели­тельницей, а хранителем.

И улыбалась.­

Семнадцать лет он наблюдает за ней испод­тишка. Считает нечаянные усмешки, беззло­бные шуточки, неожиданные фразы. И ждет.

Огромная сила, данная ей от рождения, сп­особна не только разрушать, но и созидат­ь. Диаваль знает точно, ведь он сам — тоже в какой-то мере одно из ее творений, пусть и не в полной мере.

Он не боялся ее с самого начала, хотя то­гда — стоило. Тогда она была способна за неосторожно сказанное слово распылить его на мельчайшие частички одним щелчком пальцев. Вернее, так казалось.

За семнадцать лет он понял и узнал доста­точно, чтобы сознавать — по натуре Малеф­исента не была злой. Лишь несчастной, гл­убоко разочарованной в людях и жизни воо­бще. Она закуталась в свою боль, словно ­в покрывала, невольно демонстрируя шрамы на сердце каждым словом, жестом, ­действием.

О своем проклятии она пожалела задолго д­о того, как Аврора выросла. Задолго до т­ого, как попыталась снять его и не сумел­а. Задолго до того, как поняла, как мног­о значит для нее смешная и наивная девчо­нка.

Диаваль знает ее семнадцать лет, но, каж­ется, не знает совсем.

Он упорно считает улыбки, жесты, фразы. ­Он надеется, что однажды Малефисента сум­еет окончательно освободиться от черной ­липкой паутины скорби и станет собой, ка­к куколка становится прекрасной и счастл­ивой бабочкой. Только бабочки живут недо­лго, а у феи будет длинная и светлая жизнь.

Он надеется.­

Диаваль постарается, чтобы свет в жизни ­Малефисенты не погас никогда, даже когда­ Аврора состарится и уйдет совсем. Ворон­ы живут не так долго, как феи, но ни одн­а магия не проходит бесследно. За семна­дцать лет Диаваль не изменился ни на чут­очку, а значит, есть надежда на длинную,­ очень длинную жизнь.

Он будет рядом.­

Всегда.­­

Название: Куколка
Автор: WTF Maleficent 2016
Форма: арт
Пейринг/Персонажи: Диаваль/Малефисента
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: PG
Исходники: референс
Размер: 1000 x 1257
Примечание: нарисован по мотивам драббла "Куколка".
Размещение: только после деанона, запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF Maleficent 2016 - "Куколка"

Название: Королева
Автор: WTF Maleficent 2016
Бета: WTF Maleficent 2016, анонимный доброжелатель
Размер: мини, 1 282 слова
Пейринг/Персонажи: ОЖП, Стефан
Категория: гет
Жанр: ангст
Рейтинг: R
Краткое содержание: Как и любая простолюдинка, принцесса зависит от мужчин.
Примечание 1: канон — к/ф "Малефисента" (2014)
Примечание 2: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними
Примечание 3: волей автора королеву зовут Анна
Примечание 4: курсивом выделена цитата из канона.
Размещение: только после деанона, запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF Maleficent 2016 - "Королева"

Некоторые девочки очень хотят быть принцессами. Жаль только, что никто не рассказывает им о том, как редко принцессы бывают счастливы. Потому что редко принимают хоть какие-то решения, вплоть до самого важного.

Быть благовоспитанной дамой, приятной в общении. Не задавать вопросов, любить свой народ, родителей и супруга. Вот, чему учат принцессу ее наставники.

Как и любая простолюдинка, принцесса зависит от мужчин. В первую очередь, от отца, который вправе отдать ее в жены кому угодно, хоть первому попавшемуся крестьянину, пусть даже за призрачную надежду выиграть в нелепой, никому не нужной схватке с Болотами.

Что ж, предположим, Стефан всегда нравился Анне. Он был милым, обходительным и честным. Старался все делать хорошо не потому, что должен был, а потому, что действительно хотел доставить радость своим господам. Он гордился тем, что попал во дворец.

И когда стал ее мужем — постарался сделать так, чтобы она никогда не чувствовала разочарования.

Почти год.

Почти год они были счастливы. Конечно, они не любили друг друга. Но Стефан относился к ней с уважением, старался порадовать даже в мелочах. Когда она сообщила ему, что носит под сердцем ребенка, он словно обезумел от счастья.

Да, они были счастливы. Пока на крестины не явилась она.

Анна слышала о фее, которая была хранительницей странного и непонятного места под названием Топкие Болота. Слышала и о том, что когда-то между королевством людей и царством волшебных существ никакой войны не было.

А еще Анна помнила, что условием ее замужества была смерть крылатой феи Малефисенты. Выходит, Стефан обманул ее короля-отца. Хотел ли царствовать или просто отличиться — неважно. Что он там принес? Крылья. Да, фея бескрыла теперь. Это правда. Этой правды пока достаточно.

Анна сделала все, что могла. Она просила, улыбалась, заискивала перед феей, хоть и не пристало королеве так вести себя. Муж ее король сжимал кулаки, кричал, запрещал. Что, что может сделать человек против стихии? То же и против магии... Фея все равно сказала страшные слова проклятия. И это изменило все.

Королева, как и обычная женщина, зависит от мужа. Пусть из них двоих только у нее в жилах течет королевская кровь, правит все равно мужчина, таков древний закон.

И когда этот мужчина решает отдать вашу единственную дочь на воспитание трем мелким пикси, не отличающимся особым умом, чтобы уберечь ее от проклятия, спорить бессмысленно. Когда он отдает приказ уничтожить все прялки в королевстве, чтобы проклятие не свершилось вовек — спорить не стоит. А вдруг поможет?

Анна согласилась, промолчала, кивнула. Но не спросить не смогла.

— Что ты наделал?

Стефан пил с того момента, как Аврору увезли из замка. Пил бокал за бокалом, ругая челядь на чем свет стоит за нерасторопность. Он уже напрочь забыл, что когда-то сам носился по каменным лестницам с полным подносом снеди, спеша откликнуться на каждый вздох господина, получая несправедливые упреки. Он уже забыл обо всем или просто пожелал забыть, словно не было этого прошлого, постыдного для короля.

Но вопрос жены он услышал. Поднял мутный взгляд, отхлебнул еще вина, прежде чем запустить полупустым бокалом в стену.

— Не твое дело! Пшла вон!

Анна вздрогнула: и от его поступка, и от тона, и от звона бьющегося стекла, но не двинулась с места. Она как-никак королева! Даже если ее дражайший супруг решил позабыть об этом. И она должна знать.

— Ты сказал, что убил ее. Что произошло на самом деле?

Стефан попытался встать, но ягодное вино — коварная штука, Анна хорошо помнила это по батюшке, мир его праху.

— Тебе, принцесса, я ничего не говорил, — прищурился Стефан. — Так что... Пшла, кому сказано!

Королева обязана быть доброй, великодушной и щедрой. Она не должна задавать вопросов, даже супругу. Особенно супругу.

Черти бы его побрали!

В ночь того дня, когда ее дочь, крохотное прелестное дитя, покинула замок на шестнадцать бесконечно долгих лет, король пил, как заправский завсегдатай самых простецких трактиров. Анна сидела у окна, вглядываясь в чуткую тьму: не мелькнет ли где зеленый отблеск? Не нашла ли мстительная фея малютку?

Сон сморил Анну под утро, но и во сне она не обрела покой. Она блуждала по темным коридорам. Пахло кровью и горелой плотью. Ей чудились повсюду желтые, нечеловеческие глаза и зловещее карканье ворона. Аврора тоже была в этом сне. Мертвая лежала она в своей колыбельке, бледная и недвижимая. Колдунья с болот издевательски хохотала и проклинала весь королевский род снова и снова.

Анна проснулась оттого, что Стефан ворвался в ее тело, тяжело навалившись сверху и попросту задрав ее ночную рубашку. От него противно пахло кислым вином, он брал ее жестко и быстро, ни капли не заботясь о чувствах жены. Его член рвал ее изнутри, с трудом входя в сухое влагалище. Было больно, а всего больнее оттого, что в их общем горе она понадобилась ему лишь для усмирения восставшей плоти. Сошла бы любая девка.

Он не любил ее. Никогда не любил.

Анна позволила себе заплакать, только когда он уснул.

* * *

Один день был в точности похож на предыдущий. Анна сидела в своих покоях почти безвылазно. К чему покидать тихие комнаты? Все равно нет ни вестей — добрых или не слишком, ни желания видеть других людей. Их лица, взгляды, полные жалости, но более всего — облегчения. «Не со мной!» — вот, что видела королева на лицах верноподданных. «Так им и надо!» — читалось в злорадном взгляде прислуги.

Анна не запирала двери, но сама не выходила. Не гнала никого нарочно, но никто и не стремился скрасить ее одиночество, кроме единственной, самой верной служанки, что оставалась рядом с детских лет.

Стефан не приходил с той самой ночи, когда она впервые плакала после их близости. Вряд ли стыдился, нет. Анна была слишком разочарована в супруге, чтобы подумать о нем настолько хорошо. Скорее всего, ему просто было все равно.

В какой-то из бесконечных серых дней Анна вдруг посмотрела на себя в зеркало — впервые за все это время — и ужаснулась. Спутанные волосы, бледное изможденное лицо, опухшие от слез глаза. Ужаснулась и велела принести горячей воды, и приготовить достойный обед, и сказать его величеству, что она желает видеть его нынче.

Она отобедала с придворными дамами, изо всех сил поддерживая разговоры о пустяках, а его величество так и не пришел. Камердинер с поклоном сообщил, что король в башне, в своей оружейной.

Неимоверным усилием воли Анна заставила себя держать лицо, продолжая разговор с теми, кого раньше считала подругами. Сейчас она с трудом могла сидеть рядом с этими насквозь фальшивыми женщинами. Словно стервятники они ждали ее срыва, слез, горечи.

«Что он сделал?» — читалось в их лицах.

«Почему она прокляла дитя?»

Не дождутся!

Она поднялась в оружейную ближе к вечеру. Долго стояла под дверью, не решаясь войти. Строго говоря, ее сюда не звали. Строго говоря, вряд ли ей хотелось зайти. Но они супруги, у них есть дочь (не думать, не думать, не думать об Авроре!), а главное — они несут ответственность за народ. Они должны общаться хоть как-то! По замку уже ходят слухи, один другого краше, не хватало еще, чтобы досужие сплетни нашли выход наружу...

Она вошла. Ей горячо захотелось провалиться прямо сквозь каменный пол, разбиться вдребезги, умереть на месте.

Супруг ее, король и господин, сидел в кресле перед огромным стеклянным шкафом. В нем, словно диковинная птица, томились крылья. Такие огромные, что для догадок простора не оставалось. Это были крылья феи, конечно.

Наверное, Анна всегда это знала.

Стефан не любил ее, не желал. Что-то связывало его с феей болот, отчего ему удалось подобраться к ней так близко, что он сумел лишить ее крыльев.

Что-то. Понятно теперь, что.

Стефан хрипло, прерывисто дышал, обхватив правой рукой свое мужское естество. Водил ладонью вверх-вниз, оглаживая, сжимая, все быстрее и быстрее. Анна с отвращением смотрела на багровую головку члена, которая с чавкающим звуком показывалась из кулака.

Он ненавидел Малефисенту, но продолжал любить и желать.

Анна ушла так быстро, что Стефан, увлеченный своей фантазией, не заметил ее появления.

Слезы вновь душили ее.

Прежде чем лечь спать, она заперла дверь.

* * *

— Смеешься... Смеешься надо мной... Потешаешься... Злорадствуешь...

— Сир. Королева просит вас к себе.

— Пшел прочь.

— Сир, она совсем плоха. Лекари опасаются, что ей не дожить до утра.

— Т-ш-ш-ш. Ты что, не видишь, у короля важная аудиенция...

Название: Загадка
Автор: WTF Maleficent 2016
Бета: WTF Maleficent 2016
Размер: мини, 1160 слов
Пейринг/Персонажи: Малефисента, Румпельштильцхен
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: "Я дам тебе проклятие, страшное, сильное. Никто не сможет его снять, кроме величайшей силы, что есть на земле".
Примечание: кроссовер между канонами: к/ф "Малефисента" и сериал "Однажды в сказке"; очень авторский подход к временным рамкам
Размещение: только после деанона, запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF Maleficent 2016 - "Загадка"

Она пришла перед самым рассветом, незадолго до того, как небо на востоке стало светлеть. Впрочем, не то чтобы он особенно рассматривал небо. Какая разница, какого оно цвета и скоро ли рассвет? Есть прялка, есть думы. Этого хватит.

Она пришла без приглашения, а за это следовало бы покарать, но связываться с ведьмами — себе дороже. Как назло, в Зачарованном лесу их столько, что куда ни плюнь — обязательно попадешь в какую-нибудь. Будто бы от них много проку. Впрочем, именно ведьма однажды сделает одно дело, отличное, прекрасное, безумное дело. И тогда, тогда он найдет... Но — тссс! Никто не должен знать, иначе что-то обязательно пойдет не так, сколько раз уже его планы срывались из-за какой-нибудь мелочи!

Она вошла и почтительно остановилась у самого входа. Не то, что Реджина, эта наглая дрянь, что расхаживала по его дому, словно по собственному, украденному силой ненависти замку. Впрочем, именно за наглость он Реджину и любил.

— Ну, говори уже, зачем пришла, — нетерпеливо спросил Румпельштильцхен, не оборачиваясь.

— Ты знаешь, — ответила Малефисента, все так же не двигаясь с места.

Знаешь — не знаешь... О, он любил эти игры в полуправду. Кто же выскажется более туманно и замысловато! Кто же быстрее задурит голову собеседнику? Любил. Но не ранним утром, отнюдь. Не тогда, когда ему мешали прясть золото.

Ну да ладно. Играть — так играть.

Малефисента все-таки подошла ближе, обошла стол и изящно опустилась в кресло. Румпельштильцхен одарил ее быстрым взглядом, прежде чем вновь уставиться на золотую нить, появляющуюся между пальцев.

Без крыльев. Его видение сбылось. Его видения всегда сбываются, это и дар, и проклятие, и никуда не денешься. Разве что прялка... Жужжит прялка, сверкает золотая нить. И кажется, что все — лишь очередное предсказание. И можно что-то исправить.

Он сдавленно хихикнул:

— Допустим! Допустим, я совершенно случайно в курсе твоей маленькой проблемы. Но мне, как ты понимаешь, все равно.

Он сверкнул испорченными зубами. С непривычки люди пугались, но Малефисента не была человеком, увы. Чтобы запугать ее, нужно было что-то посерьезнее.

— Назови цену.

Цена, цена... Как ни странно, ему ничего от нее не нужно, даже самому смешно.

Да, он видел кое-что в будущем, но роль Малефисенты в плане Реджины уже написана, сама волшебница ничего не решает, всего лишь займет свое место на доске в назначенный час. Пешка.

Помочь просто так? Нет. Нет-нет. Все имеет свою цену.

— Тебе нечего мне дать, дорогая!

Она сложила руки на груди, усмехнулась:

— Ой ли? Да ты с любого готов содрать три шкуры. Уверена, у меня найдется что-то необходимое тебе.

Скучно, как скучно. Впрочем...

— Я помогу тебе просто так, — усмехнулся Темный маг. — Почти даром. Я дам тебе оружие, способное причинить королю Стефану ни с чем несравнимую боль. У него скоро будет дитя, ты ведь знаешь?

— Знаю, — глухо ответила Малефисента. В глазах ее сверкнул недобрый желтый огонь.

Ох, да Стефану можно позавидовать! Какого врага себе заполучил!

— Я дам тебе проклятие, страшное, сильное. Никто не сможет его снять, кроме величайшей силы, что есть на земле.

— Кроме чего? — она хищно подалась вперед. — Говори же!

— А это и будет твоей платой! — счастливо рассмеялся Румпельштильцхен. — Это называется загадка, дорогая! И через шестнадцать лет я хочу услышать ответ!

Ворон, до сих пор смирно сидевший на спинке кресла, нервно переступил с лапки на лапку и хрипло каркнул. Малефисента кивнула, отвечая не то своему любимцу, не то собственным мыслям.

— А если я не смогу дать ответ?

— Тогда проклятие невозможно будет снять! — наставительно поднял палец Румпельштильцхен, останавливая прялку.

— Да ты рехнулся! — фыркнула Малефисента. — Мне и не нужно, чтобы его сняли!

— Тогда о чем беспокоиться? — противно хохотнул маг.

На том они расстались, довольные друг другом, почти на шестнадцать лет.

* * *

Она пришла поздно вечером, обожгла взглядом исподлобья, без приглашения уселась в то самое кресло. Ворона не было — небось прискакала на нем же, обратив конем. Загоняет бедолагу, как пить дать!

Он не прял. Он давно уже не прикасался к прялке, разве только в самые черные и неблагодарные дни. Впрочем, сегодня был такой. Все дни теперь одинаковые, и даже ожидание того, что Реджина вот-вот исполнит свое предназначение, не радует душу.

Наверное, он слишком долго ждал.

— Зачем ты прядешь? Ведь у тебя достаточно золота.

— Чтобы забыть.

— А что ты хочешь забыть?

— Я забыл!

— Предлагаю сделку, — сказала Малефисента без предисловий.

— Тебе нечего мне предложить, — возразил Румпельштильцхен, сжимая старую чашку с надколотым краешком. Ему не хотелось тратить время на словесные баталии, не хотелось спорить. Ему просто было уже все равно.

— У тебя для каждого слова найдется своя цена, — не поверила ведьма.

Она была права, конечно. Но сейчас он не врал. Единственное, чего ему хотелось бы, было невозможно. Никто не способен воскрешать мертвых, а сейчас он мог думать лишь о девушке, что выбросилась из башни.

Потому что он отпустил ее. Зачем?

— Это очень простая загадка, Малефисента, — с мукой в голосе ответил Румпельштильцхен. — Если ты пришла сюда с предложением, значит, ты не хочешь, чтобы проклятие свершилось. А почему?

Может быть, он и хотел бы ей помочь. Но ведь тогда он нарушит собственный договор, а Темный никогда не отступит от условий сделки.

По ее лицу ничего нельзя было прочитать — непроницаемая маска.

— Ты не поймешь, — выдавила она. — Если бы понимал — не дал бы мне это проклятие.

Румпельштильцхен встал со своего стула, прошел до дальнего угла и вернул чашку на законное место — на низенькую колонну из мрамора.

— Дорогая, я-то все понимал еще тогда. Это ты решила, что ради мести можно уничтожить ни в чем не повинное дитя. Я ведь не заставлял тебя колдовать, не так ли? Я просто дал тебе проклятие. Только ты сама решила все-таки применить его. Только ты выбрала жертву. Ты могла бы заколдовать своего обидчика, но это показалось тебе слишком легким наказанием. Ты хотела, чтобы он смотрел и мучался, сходил с ума день за днем, чтобы его жена умерла, брошенная и покинутая, так и не увидев собственную дочь...

— Замолчи!

Полыхнуло зеленым. Румпельштильцхен замолчал, но даже не шевельнулся, чтобы увернуться от ее удара. Она сама опомнилась, втянула магическую силу обратно в посох. Опустила взгляд, глубоко вздохнула, успокаиваясь.

— Да, Темный, ты прав. Ты прав во всем, виноватых лишь двое — я и Стефан. Король сошел с ума, королевство разорено, до шестнадцатилетия Авроры осталось несколько недель. Ты видел ее, Темный?

Он снова повернулся к ней спиной. Он не хотел смотреть в глаза, полные уже не ярости, но муки. Малефисента стала ведьмой не по своей воле, не по своей вине.

Злыми не рождаются — становятся.

— Видел. А потому говорю тебе — загадка проста. Ты знаешь ответ.

Она ушла, отчаявшись.

Он остался в пустом замке, одинокий и мрачный. До проклятия Реджины оставалось совсем немного. Если бы не Белль, ожидание не обернулось бы столь мучительным страданием, в конце концов, он ждал куда больше.

Но без Белль даже поиски сына потеряли свой смысл.

Румпельштильцхен провел кончиком пальца по краю чашки, крохотному сколу. В своих видениях он видел две сказки. В одной Аврора засыпала вечным сном навеки. В другой — Малефисенте удавалось спасти принцессу.

Загадка была и впрямь проста для того, кто не понаслышке знал о величайшей силе на земле, что могла принести огромное счастье и огромное же горе. Для того, кто на себе испытал однажды, что для истинной любви не может стать преградой даже власть волшебного кинжала.

Темному магу было плевать на судьбу Авроры. Румпельштильцхен в глубине души надеялся, что Малефисента догадается.

Название: Архивариус
Автор: WTF Maleficent 2016
Бета: WTF Maleficent 2016
Размер: миди, 4 856 слов
Персонажи: ОЖП, Малефисента, Диаваль
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: "Дозорные перестают верить в волшебство после первого же дежурства. Смеются над описаниями магических битв в книгах и фильмах. Читают своим детям сказочные истории, но с трудом избавляются от легкого привкуса презрения. Они-то знают, что всё на самом деле совсем не так …"
Примечание 1: канон - к/ф "Малефисента" частично
Примечание 2: кроссовер с "Дозорами" С. Лукьяненко
Размещение: только после деанона, запрещено без разрешения автора
Для голосования: #. WTF Maleficent 2016 - "Архивариус"

Работу в архиве традиционно считали одной из самых скучных. Все равно ничего особенного в подвале старинного здания не хранилось. Мало-мальски ценные документы нужно охранять соответствующим образом, а мы... Мало что можем. Шеф — второй уровень, оперативники — четвертый-пятый. Но область маленькая, работы немного, так что справляемся.

Справляются. Я-то так, для галочки.

По диплому моя профессия обозначалась некрасивым словосочетанием «специалист архива». Название это мне не нравилось, веяло от него новомодными дурацкими терминами типа «оператор уборочной техники», но вот смысл! Например, расшифровать дневник современницы Лермонтова и прочитать на пожелтевших страничках что-то вроде «Не понимаю, отчего все в таком восторге от стихов Михаила? Посредственность!» Ради таких моментов стоило дышать древней пылью и каталогизировать бесконечные документы...

Я планировала аспирантуру, собиралась писать диссертацию... Но дозорные встретили меня раньше, чем я успела хотя бы выбрать направление научных интересов, так сказать.

Обнаружила меня Леночка, одна из оперативниц. Совершенно случайно — очень уж у меня настроение было хорошее, когда мы столкнулись в магазинчике возле дома. Небывалое дело — тётя Клава не стала обсчитывать меня на традиционные два рубля «за пакет». Потом выяснилось, что я случайно реморализовала её своим хорошим настроением, совсем чуть-чуть и ненадолго. Но этого хватило, чтобы Леночка меня заметила и «повела».

И не успела я оглянуться, как уже была Светлой Иной шестого уровня. Трехмесячное обучение в Москве, стипендия, в четыре раза превышающая заработок родителей, стажировка в Хельсинки. В аспирантуру я, конечно, не пошла, хотя мама причитала будь здоров. Что моя «удачная работа» временная, а степень кандидатская — всю жизнь кормить будет. Ох, мамочка, если бы ты только знала...

В Ночной дозор я напросилась сама. И именно в Псковский, именно архивариусом, хотя предлагали остаться в Москве... Сейчас-то я понимала, что шестой уровень — ерунда по меркам Москвы или даже Нижнего, все было продумано заранее: и мои сомнения, и предложения шефа Московского дозора, и вообще — всё.

Никакой особенной надобности в архивариусе отделение Ночного дозора Пскова и Псковской области не испытывало. Но когда на всю область всего-то тридцать два зарегистрированных Иных, и семнадцать из них — Тёмные, дозорные начинают ценить каждого потенциального помощника. Ведь даже слабенького архивариуса можно быстро подтянуть на пару уровней, накачать энергией, а если понадобится — вооружить заряженными более опытными людьми... Иными... амулетами.

Если бы мне сказали это напрямую сразу, я бы ни за что не согласилась. Но круги по воде порой движутся крайне медленно, и только один за другим. К моменту, когда мне всё стало ясно, я уже стала своей в старинном особняке на улице со звучным названием, что есть в каждом городе как пережиток советского времени. И весьма плохо представляла себе, что значит быть Иной, не работая в Дозоре. Ведь даже никчёмный архивариус имеет право на большее, чем одно воздействие седьмой степени раз в год.

Лена говорила, что я просто ещё слишком маленькая. Слишком человек. И просто пока ещё не понимаю, что никакая магия не заменит тихой обычной жизни.

Наверное, Ленка права. Она перевёртыш и начала работать в псковском Дозоре за сто лет до моего рождения.

***

Как таковой архивной работы в нашем Дозоре было мало. По сути, я занималась этим пару дней в месяц от силы. В остальном же — статистика, отчёты для московского офиса, работа с шаром... Я умела многое по чуть-чуть, как и все в нашем небольшом отделении. Когда дозорных мало, любой старается быть полезным во всем. Любой Светлый.

С Тёмными я за эти два года сталкивалась полтора раза.

В первый раз я встретила недалеко от дома вампира. Никакого криминала, законопослушный, зарегистрированный вампир, с готовностью показавший мне метку, светившуюся в Сумраке синим.

Во второй — когда мы с Ленкой проводили стандартный рейд по выявлению потенциальных Иных и нашли девчонку лет десяти. Одновременно с Тёмными. Анна, ведьма из Дневного Дозора, настаивала, что первыми Лизу заметили именно они, кроме того в родственниках у нее значился вампир. Шеф тогда почти собрался писать официальный протест в Москву — аура у Лизы была чётко Светлая, — но Тёмные внезапно дали обратный ход. Подозрительно, конечно, но отказываться мы не стали. Не в том положении.

Жаль, что просчитать последствия этой мелкой уступки наш аналитический отдел в лице хорошего, но немного безалаберного мага Андрея, был не в состоянии. А ведь Тёмные никогда и ничего не делают без выгоды.

Сегодня был третий раз.

Шефа Дневного Дозора я видела и раньше — Иван Сергеевич работал в экскурсионном отделе Псковского крома, как бы странно это не звучало. А вот женщина рядом с ним не показалась мне знакомой. На казённом жёстком стуле она восседала с таким видом, словно на голове у неё красовалась корона Англии как минимум. Красивое лицо, шикарные волосы. Хотя что это я, даже мне под силу навести такой морок, что все парни влюбляться будут!

Смотреть сквозь Сумрак без разрешения я не любила, но нужно же знать, с кем имеешь дело! Ведьма. Аура у неё была интересная, никогда не видела ничего подобного. Впрочем, не так уж много ведьм я встречала, тем более — такой силы. Первый уровень, никак не меньше. А если она ещё и маскируется... Ого! И что же Высшей Ведьме могло понадобиться в заштатном Дозоре?

— Присядь, Ира, — наконец соизволил проснуться шеф. — Иван Сергеевич просит оказать небольшую помощь Марье... Э…

— Андреевне, — подсказала ведьма ледяным тоном.

Странно, вроде бы она не настроена враждебно. Привыкла со всеми разговаривать как со слугами?

Смысл слов дошёл до меня позже. Дневной Дозор просит о помощи. Меня. И шеф считает это нормальным?! Очевидно, что считает, иначе даже звать бы меня не стал! Он всё обдумал и согласен!

— То есть я должна...

— Вы лично никому ничего не должны, Ирина, — перебил меня Иван Сергеевич. — Ваш Дозор — должен. Мы допустили, чтобы вы повернули Елизавету Тищенко к Свету.

— Разумеется, лишь потому, что её потолок — седьмой уровень, — вставил шеф.

Иван Сергеевич сделал вид, что ничего не услышал и продолжил:

— Ваш Дозор получил уступку. И мы просим расчёта. Никаких ужасов. Ни дополнительных лицензий, ни чего-то ещё в таком духе. Всего лишь небольшая консультация. По вопросам литературы, так сказать.

То есть, по специальности. Круто. Ничего не скажешь.

— А подробнее можно? — вышло жалобно, но ничего не попишешь.

— А подробнее вы услышите, если согласитесь, — произнесла Марья Андреевна, глядя прямо на меня.

«Боишься, волшебница?»

«Боюсь, — вскинула я подбородок. — А ты бы на моем месте не боялась?»

«Нет. Но ты правильно боишься».

Ведьма на мгновение закрыла глаза. Мне показалось, будто за окном мелькнуло чёрное крыло. Ворона, что ли?

— А что, если вы?..

— Клянусь, что не причиню никакого вреда сотруднице Ночного Дозора Ирине Кривошейко, — скучным голосом сказала Марья Андреевна. — Клянусь, что мне нужна лишь консультация по личному вопросу. Клянусь, что не замышляю никаких действий в пользу Дневного Дозора и Тьмы в целом. Клянусь, что необходимая мне информация не способна принести в мир зла. Да будет Тьма свидетелем моих слов.

— А... — я закашлялась. Я слышала о том, как призывают изначальные силы, но никогда до этого не видела, как эти самые силы откликаются на зов. Что я должна сделать? Поклясться Светом? Но в чём?

Чёрный сгусток Тьмы над раскрытой ладонью ведьмы ждал, чуть заметно шевелясь.

— Достаточно сказать: «Пусть Свет будет свидетелем твоих слов», — тихо подсказал шеф.

— Пусть Свет будет свидетелем твоих слов, — послушно повторила я. Над моей ладонью появился лепесток белого огня. Ведьма протянула мне руку.

— Спасибо, Светлая Ирина, — без тени улыбки сказала Марья Андреевна.

И совсем не больно! Ни капельки!

Вот же чёрт.

***

— Холодно тут у тебя, — зябко повела плечами ведьма. — Почему заклинание не наложишь?

Об этом спрашивали все, кто впервые спускался в архив, с таким искренним изумлением, что мне даже не хотелось ехидничать.

— Документы должны храниться при определенной температуре и влажности. Не слишком холодно, не слишком жарко, — отрапортовала я. — Плюс бумага и клей реагируют на перепады температурного режима, а это значит...

— Не темней тебя, — усмехнулась ведьма: и моей лекции, и двусмысленности собственных слов. — Знаю, что это значит. Но на себя-то заклинание наложить можно?

Я пожала плечами. Этот вопрос задавал каждый второй.

— Предпочитаю тепло одеваться, пить горячий чай и почаще подниматься наверх. Это же не простой архив. Многие документы реагируют и на магию тоже.

Марья Андреевна на мгновение задумалась, прежде чем согласно кивнуть:

— Разумно. Я буду черный с сахаром.

Поймала мой недоумённый взгляд и пояснила:

— Я не читала твои мысли. Просто было понятно, что ты рано или поздно предложишь чай. Ты же Светлая.

Отчего-то последние слова прозвучали совсем не обидно, хотя из уст Тёмной должны были казаться чуть ли не диагнозом. Психиатрическим.

— Объясните сначала, что вам нужно?

Она посмотрела на меня с легкой полуулыбкой. У ведьмы были странные, хотя и очень красивые глаза: вроде бы зелёные, а вроде и жёлтые. Но ведь жёлтых глаз не бывает?

Ага. А ещё не бывает ведьм, оборотней и магов. И Сумрака.

— Мне нужны черновики Пушкина.

— Тогда вы не по адресу, — ответила я с облегчением: вот как всё хорошо и быстро разрешилось. — Большинство из них хранится в Ленинской библиотеке, в Москве.

— Я была там, — мягко ответила ведьма. — Чтобы сэкономить время, скажу, что я была также в Российской национальной библиотеке в Питере, а также в РГАДА. И везде, где хранятся рукописи поэта, я была. Я не первый день этим занимаюсь. Я посетила всё, кроме Михайловской усадьбы.

— Но там нет литературного архива как такового, это музей-заповедник, главная его ценность — природа, дома, аллея Керн, — запротестовала я. — Там практически нет...

— Вы мыслите, как человек, — оборвала меня Марья Андреевна. — Иногда это полезно, ведь мы живем на этом свете так долго, что забываем даже свои истинные имена. Но сейчас мне нужно, чтобы вы подумали, как Иная. Мне нужны черновики, которых нет в этом мире.
Теперь я поняла, о чем говорит ведьма. Сумрак хранит мысли, чувства. В Сумраке можно прочесть газету, увидев при этом настоящие заголовки, то, что на самом деле хотел сказать журналист. В Сумраке можно посмотреть кино без спецэффектов и грима, только зачем?

Я никогда не пробовала вытащить из Сумрака то, что он хранил — настоящие эмоции творцов, истинный смысл их сюжетов. Это тяжело. И бессмысленно, представляет интерес только для тех Иных, кто жизнь положил на изучение какого-нибудь Образа Прекрасной Дамы или истинных мотивов Гитлера, например. Таких мало.

Логично, что ведьма приехала именно сюда. Здесь поэт родился, здесь провёл много лет – и по собственной воле, и по воле вышестоящих. И именно здесь он был похоронен – колоссальный приток энергии. Если и искать где-то сумрачные черновики Пушкина – то только здесь, в Псковской области. Даже жаль, что я-то не любитель. Такую диссертацию можно было бы написать! Всем на зависть.

Если бы меня ещё волновали эти бессмысленные человеческие игры, конечно.

— Зачем я вам? — задала я закономерный вопрос. — Я волшебница шестой категории, я почти ничего не умею.

— Тебя хвалят как хорошего архивариуса, — и бровью не повела ведьма. — У тебя талант к систематизации. И ты Светлая. Это ключевой фактор, если честно.

— Почему? — не поняла я.

— Для патриотки своей области ты поразительно мало знаешь о Пушкине, — усмехнулась Марья Андреевна. — Вопрос на миллион: кто жил в Михайловской усадьбе практически безвылазно, ожидая появления блудного поэта?

— Арина Родионовна, — на автомате ответила я. — И что с того?

— Ты действительно не в курсе? — удивилась ведьма. — Няня поэта была Светлая. Слабенькая, седьмого ранга. Но её сил хватило, чтобы поставить на усадьбу защиту. Тёмный может попасть туда только по приглашению Светлого.

Ах, вот оно что. Интересно, каково простым законопослушным Тёмным, что просто хотят побывать на родине поэта? Ведь есть же и такие? Подают прошение в Дозор, просят сопровождающего? Вряд ли. Скорее всего, отказываются от экскурсии и уходят прочь, стараясь побыстрее забыть о своем глупом желании.

— Поэтому вам нужна я.

— Поэтому мне нужна ты, — без тени улыбки подтвердила Марья Андреевна. И, прежде чем я успела обидеться, добавила: — И потому что у тебя талант к систематизации.

***

До Михайловской усадьбы можно было добраться на автобусе, но шеф, с чего-то расщедрившись, выдал мне машину. Водить меня учили как обычного человека, поэтому за рулем я до сих пор чувствовала себя, словно пресловутая обезьяна с гранатой. Вдобавок, присутствие рядом незнакомого и очень опасного человека, то есть Иного, очень меня напрягало, несмотря на клятву. Все-таки, Тёмные весьма и весьма преуспевают в хитростях и обмане на протяжении всей истории наших отношений.

Почти всю дорогу Марья Андреевна молчала, уставившись в свой блокнот. Я никогда не читала чужие записи, но, даже мельком бросив взгляд, заметила, что писала она не по-русски.

Впрочем, стоило догадаться, что имя вымышленное. Ведьма такого уровня наверняка живет на земле не одну сотню лет, есть время на то, чтобы выучить какой угодно язык, научиться притворяться кем угодно. Может быть, через сто лет я смогу говорить на финском или английском без малейшего акцента, хотя всю стажировку мучилась — в Сумраке не важно, знаешь ли ты другой язык, но если все время заходить в Сумрак, чтобы задать простой вопрос преподавателю или сокурснику, силы быстро иссякнут.

Сумрак любит новичков, не умеющих правильно расходовать энергию. Как паук любит муху, которая дёргается в паутине снова и снова, не умея ни спастись, ни умереть быстро.

Ведьма впервые открыла рот, когда мы парковались.

— Ты же здесь наверняка была?

— Да, — коротко ответила я.

«Лет пятнадцать назад, на школьной экскурсии».

— У вас, у русских, есть много забавных особенностей, — тонко улыбнулась Марья. — Например, вы можете чаще бывать в другом городе, чем в окрестностях собственного.

И после этого она утверждает, что не читает мои мысли!

— Вероятно, дело в огромных пространствах, — пожала я плечами. — Или в национальном менталитете. Или всё потому, что Венера во втором доме.

— А это действительно так? — развеселилась ведьма.

— Понятия не имею. Никогда не любила астрологию, — подытожила я и направилась к кассе. Я ожидала, что Марья предложит пойти через Сумрак и не тратить время попусту, но она промолчала.

Когда я вернулась, она что-то говорила в пустоту, слегка склонив голову на плечо.

— Не говори мне о надежде. Я слишком хорошо знаю, что такое надеяться впустую, ведь... — она увидела меня и осеклась.

— Я... я не подслушивала! — вырвалось у меня помимо воли.

Ведьма смотрела на меня со злостью, слегка прищурившись, но, вроде бы, не плела никаких заклинаний, чтобы рассеять меня по ветру. Впрочем, колдовство ведьмы тем и опасно, что она может использовать для него даже собственные волосы. Поэтому то, что она не тянула силу из Сумрака, ни о чем не говорило.

Я прокашлялась.

— Вы знаете, как снять защиту? Что я должна сделать?

Марья моргнула. Жёсткое выражение ее лица исчезло, словно и не было его. Она глубоко вздохнула и ответила:

— Просто иди рядом. Должно сработать.

И мы пошли. Я ругала себя предпоследними словами, последние оставив для шефа и этой ситуации в целом. Лучше бы я сегодня заболела. На неделю. На месяц. Лучше бы я ногу сломала!

Марья резко остановилась, дёрнув меня за руку.

— Никогда, никогда не говори таких вещей. Даже в мыслях!

Теперь она выглядела ещё страшнее. Глаза её отчетливо блестели жёлтым. Это выглядело... пугающе. Но вместо того, чтобы испугаться, я возмутилась:

— Вы всё-таки читаете мои мысли!

— Не специально, — ответила Марья без малейшего раскаяния. — Но ты должна понять, что каждое слово Иного, даже не произнесённое вслух, обладает огромной силой.

— Да какая там сила! — отмахнулась я. — Шестой уровень...

— Еще одно «никогда», — менторским тоном сказала ведьма, — никогда не умаляй собственных возможностей.

— Но...

— Я всё сказала, умному достаточно. Пойдём, — отрезала она.

***

Неделя прошла на редкость однообразно. Каждое утро в одно и то же время Марья Андреевна приходила к зданию Дозора, идеально одетая и удручающе прекрасная. Я честно старалась не опаздывать, а поспать любила, поэтому рядом с ней выглядела по меньшей мере нелепо в потёртых джинсах и с традиционным пучком. Странное дело, никогда раньше меня не смущал собственный внешний вид: важно были только то, насколько хорошо я учусь или работаю.

Кофе я по старой студенческой привычке брала с собой в термосе. Марья неизменно отказывалась, я не настаивала, но на следующий день снова предлагала. На пятый она не просто согласилась, но и вынула пачку печенья. Жизнь, взбаламученная появлением странной Тёмной, налаживалась, но понятнее оттого не становилась.

За неделю мы успели обойти Михайловскую усадьбу по третьему кругу, исключая только самые новые административные постройки. Разумеется, по большей части в Сумраке, но работники и экскурсоводы начали на третий же день задавать вопросы. Разные и много.

Разрешения даже на минимальное воздействие шеф не давал, так что я старалась улыбаться как можно идиотичнее, чтобы как-то скомпенсировать холодность своей спутницы. Сказку о выборе темы для диплома сотрудники вроде бы скушали, но смотреть странно продолжали. Наверное, потому, что мы не делали ни черта полезного, на их взгляд — ходили и таращились вокруг. Усадьба была пропитана эмоциями, памятью, впечатлениями огромного количества людей, живших здесь когда-то, приезжавших в гости, пришедших на экскурсию. Вычленить из этого потока нужное было трудно, но невероятно интересно. Я вообще всегда любила скучную, однообразную работу, с каждый разом выполняя пассы все лучше и точнее. Уже к концу первого дня у меня получалось быстрее, чем у Марьи.

Черновиков, да и просто знаний о Пушкине и усадьбе, мы нашли столько, что хватило бы уже не на одну диссертацию: первоначальный финал «Евгения Онегина», откуда на самом деле Пушкин взял идею «Капитанской дочки», что и в каком году построили, какие помещения действительно сохранились со времен поэта, а какие — были построены уже его сыном, память о пожарах, рождениях и смерти. И так далее, и так далее, и так далее…

Я описывала каждую находку, Марья слушала с интересом и горящими глазами, но по ее лицу я понимала — не то, всё не то.

Не то на пятый, не то на шестой день я спросила:

— Возможно, если вы расскажите мне, что именно нужно, дело пойдет быстрее?

Она задумалась. Ей-богу, действительно задумалась! Но не ответила, только блеснули ее странные, нечеловеческие глаза.

***

На седьмой день я увидела, как Марья, закрыв глаза, ощупывает один из стульев, что-то бормоча себе под нос. Стул был хорош, как и всякая истинно качественная вещь, он пережил пожары, войны и смену власти с достоинством. Он отлично просматривался и в Сумраке в почти неизменном виде — на нём, вероятно, частенько сидела Арина Родионовна, или кто-то еще из Иных. Дерево очень хорошо аккумулирует магию.

— И что ты предлагаешь? — донесся до меня её шёпот. — У меня просто не осталось больше вариантов… В Болдино пусто, здесь — пусто. Такое ощущение, что он вообще не думал, сел и написал. Талант…

Я поскорее отошла подальше, чтобы Марья снова не заподозрила меня в том, что я нарочно подслушиваю. Хотя я-то тут была совершенно не причём! Говорить надо тише, с кем бы она там ни общалась.

Болдино. Значит, там она тоже была, а я только созрела предложить ей посетить другое родовое имение Пушкиных. Что бы ведьма ни искала, кажется, она уже поняла, что здесь этого нет. Просто не хотела отступать. Или терять надежду?

Надежда — штука эфемерная. Для Марьи очень важно было найти предысторию одного из произведений поэта, это было понятно. Но какого именно, для чего — об этом она умолчала. Чего боялась — непонятно. Её ума хватит на то, чтобы заморочить мне мозги без магии, особенно теперь, когда мы вроде бы выстроили более-менее хорошие рабочие отношения.

И эта её привычка разговаривать сама с собой. Для ведьмы такого уровня это можно было объяснить или тем, что у неё потихоньку ехала крыша — у старых Иных такое случается чаще, чем можно было бы предположить — или тем, что на плече у Марьи был советчик или слуга, скрытый от чужих глаз и чужой магии. Что-то подсказывало, что второй вариант был вероятнее. Но сколько же энергии она тратила! Долго удерживать в Сумраке живое существо не под силу даже Великим... Разве что этот советчик тоже Иной... Но зачем тогда скрываться?

Одни «зачем» и «почему», а ответов, как водится, нет.

За спиной раздался всхлип. Я обернулась, всё ещё не веря в происходящее.

Марья, прекрасная и самоуверенная Тёмная ведьма первого уровня, прожившая на свете не одну сотню лет, не могла плакать, обнимая старый деревянный стул. Я искренне сомневалась, что она это вообще когда-либо умела. Тем не менее, она плакала — тихо, почти беззвучно, торопливо вытирая слезы.

Плакать в Сумраке — ужасная идея. Лучше способа отдать Сумраку больше, чем у тебя есть, не придумаешь. Разве что перерезать себе вены. Прямая дорога с развоплощению.

Всё это я додумывала, уже творя Сферу Отрицания. Она получилась будто сама собой, накрывая нас, как большой пузырь из тончайшего хрусталя. С плеча Марьи с карканьем слетел ворон. «Всё-таки на втором слое прятался», — успела подумать я, и тут он превратился в человека. Совсем не как перевёртыш, тот менял бы облик долго и мучительно, выламывая кости и отбрасывая перья. Он же просто стал человеком, в мгновение ока. Такое превращение я видела впервые.

Как мне показалось, сфера сомкнулась с тихим чавканьем, хотя в Сумраке не должно было быть звуков. Не таких звуков, во всяком случае. На меня темноволосый Иной и не взглянул — не до того. Он бросился к плачущей Марье, попытался взять её ладони, вытереть слёзы, что-то сказать.

Она внезапно притихла сама, как по волшебству. Отёрла глаза, глубоко вдохнула. Что-то шёпотом сказала оборотню, отчего он тоже успокоился. Подняла нечеловеческие, жёлто-зелёные глаза, поймала мой обеспокоенный взгляд и вздохнула:

— Пожалуй, я должна объяснить.

— Да, — отозвалась я деревянным голосом. — Было бы здорово.

***

Наверное, чего-то подобного я ждала с того самого дня, как впервые вошла в Сумрак. Ведь и на курсах, и на стажировке нам говорили о том, что человеческие сказки не возникают на пустом месте. В университете я слышала тоже самое, но там напирали на то, что человеку просто нужно было как-то объяснить самому себе всё то странное, что происходило вокруг. Наверное, где-то в подсознании моём давно гнездилась мысль, что если существуют на самом деле Фома Лермонт, Пресветлый Гесер и прочие герои человеческого эпоса, должны быть и другие. Фея, подарившая Золушке туфельки, хотя в первоначальной версии сказки это, вроде бы, были очень красивые перчатки или что-то похожее на носки. Домовой. Не важно.

Наверное, нам всем очень хочется, чтобы сказки оживали.

Дозорные перестают верить в волшебство после первого же дежурства. Смеются над описаниями магических битв в книгах и фильмах. Читают своим детям сказочные истории, но с трудом избавляются от легкого привкуса презрения. Они-то знают, что всё на самом деле совсем не так …

Откуда что берётся и куда что девается, да?

Передо мной сидела ведьма, прожившая сотни лет. Ведьма, существование которой породило столько сказок и легенд в разных странах. Ведьма, имевшая сотни имён, но больше всех любившая одно — Малефисента. Спокойно (по крайней мере, внешне) пила чай — чёрный с одним кусочком сахара. И неторопливо рассказывала, периодически уточняя, в чём именно ошибались сказочники в разное время.

Да, когда-то у неё действительно были крылья. Да, когда-то она и впрямь заколдовывала неурочных путников — сначала, чтобы защитить свои Топи, потом — от злости или даже со скуки.

Да, однажды она наложила проклятье на новорожденное дитя.

Она родилась Иной, хотя тогда и слов таких не было. Фея — и достаточно. Вокруг не было ни одного Иного, чтобы объяснить ей силу Сумрака, научить не только отдавать, но и брать. Были древесные духи, не особенно умные феечки, какие-то водяные, лешие и так далее, и так далее, и так далее…

У неё не было наставника. Зато был друг. Всего один, но настоящий. Возлюбленный. До того момента, как он стал предателем, лишив её крыльев.

— И тогда я вошла в Сумрак. Впервые.

— И стала Тёмной, — зачарованно сказала я.

Малефисента со стуком поставила на стол чашку с остатками чая — у неё ощутимо тряслись руки — и посмотрела мне прямо в глаза:

— Да. Я стала Тёмной именно тогда, когда оказалась вдруг одна, без крыльев, уничтоженная и преданная. А ты бы смогла удержаться, Светлая?

Я покачала головой:

— Никто бы не смог.

Мой ответ её удовлетворил. По крайней мере, она вполне спокойно взяла ломтик лимона с блюдца.

— Хорошее место, — тихо сказал перевёртыш, до этой секунды упорно молчавший. — Приятное.

Конечно, я не могла пустить их к себе домой. Мой дом — моя крепость. А для дозорного дом — действительно крепость, куда никому постороннему хода нет. Но кафе неподалеку от офиса Ночного Дозора было вполне подходящим для спокойного разговора — уютное, тихое и почти домашнее.

— Сумрак тогда и Сумрак сейчас — не одно и то же, — веско сказала ведьма. — Возможно, случись все в нынешнее время, я бы сумела удержаться. Но тогда… Тогда всё, о чём я думала — месть. Я жила одной надеждой, не забывая ни на секунду, не успокаиваясь ни на миг.

Тень пробежала по её лицу.

— И я прокляла его дочь… Когда я узнала, что у него появился ребёнок, я просто не смогла удержаться. Я… — она осеклась и замолчала.

Перевёртыш осторожно накрыл её руку своей. Она ощутимо дёрнулась, но убирать ладонь не стала. Подняла на меня окончательно ставшие золотыми глаза:

— Она росла в глуши с тремя совершенными идиотками, которые не умели ни ухаживать за ребёнком, ни воспитывать. Чудо, что она вообще выжила. Порой я… помогала, если можно так выразиться. Сначала я хотела посмотреть, как она вырастет, как проклятье вступит в силу… И как это убьёт короля. А потом я поняла, что… Что эта замечательная девушка не виновата в том, что её отец когда-то оказался слишком слаб. Я попыталась снять проклятие. И не смогла.

Малефисента поджала губы и замолчала.

— Я… Я не понимаю, — нерешительно сказала я. — То есть я всё понимаю и сочувствую, честно, но… Причем тут Пушкин-то? И ведь это было так давно… И…

— Она заснула мёртвым сном. Юноша, которого она встретила в лесу, не смог её разбудить — я поставила ограничение, что помочь сможет лишь поцелуй истинной любви, а они едва успели перекинуться парой слов, прежде чем… — она снова замолчала.

Официантка, которую никто из нас не звал, принесла ещё чайничек и какие-то даже с виду восхитительные пирожные. От чайничка шёл пар, но никто из нас не шевелился.

— Мы перепробовали всё. Её поцеловал принц. Диаваль, который полюбил её как родную. Половина придворных, множество знатных господ… Всё было тщетно. И тогда я легла в спячку, окружив замок барьером. И погрузила в длительный Морфей всех, кого могла. Мы проснулись через пятьсот лет, но не все. Сказка о девице, уколовшей руку веретеном и уснувшей на сто лет, разлетелась по свету, обросла подробностями. И всегда, всегда девица просыпалась — или от поцелуя принца, или оттого, что из пальца выскальзывала заноза… Или оттого, что с пальца красавицы снимали заколдованное кольцо — у людей много таких сказок.

— А у Пушкина она просто ожила… — вдруг вспомнила я.

— Именно, — горько улыбнулась Малефисента. — Я ищу ответы в сказках и легендах. Ведь она всё ещё жива. Она всё еще спит. Мы — последние, кто сумел пережить все эти годы без ущерба для себя. Наверное, потому что именно я наложила проклятье, не знаю… Мы ищем — и не находим.

Чай был вкусный. В меру горячий, в меру настоявшийся.

— Королевич разбил гроб, — вспомнила я. — Он разбил хрустальный гроб, и царевна ожила.

— Да, но этот вариант нам не подходит, — терпеливо отозвалась ведьма. — Гроба нет, а значит, и разбивать нечего. Я надеялась, что он что-то слышал, знал, понимал… Просто не включил в сказку. Может, в ритм не попало. Я надеялась найти что-то… Хоть что-то…

Мне хотелось чем-то ей помочь, но чем — я не знала. В голове не осталось ни одной, даже самой завалящей мыслишки.

И вдруг я поняла.

— Вы сказали, что её поцеловали все, — осторожно начала я, чтобы не спугнуть собственную идею. — А вы?

Малефисента изменилась в лице.

— Это должен быть поцелуй истинной любви! — возмутилась она. — О чём ты вообще! Она мне стала как дочь!

— Вот именно, — не отступила я, какое-то шестое чувство подсказывало мне, что я права. — Какая же любовь может быть более истинной, чем материнская? Или ты…

«Боишься, Тёмная?»

«Боюсь, Светлая. Боюсь, что не простит…»

«А ты попробуй».

Я никогда не видела порталов, но как-то сразу догадалась, что странная дверь, чьи контуры серебристым сиянием осветили Сумрак — именно портал.

— Пойдём с нами! — властно сказала Малефисента. — Клянусь, я верну тебя обратно при любом исходе!

И я пошла.

***

Портал привёл нас в маленькую комнату, светлую и чистую. Занавески на окне были задёрнуты, но не в спешке, а как-то с любовью, что ли.

Малефисента и перевёртыш Диаваль безмолвно прошли к закрытым дверям.

Внезапно мне стало очень, очень страшно. Я всего лишь светлая шестого уровня, я почти ничего не знаю о магии и плохо разбираюсь в людях. С чего я решила, что моя идея кому-то поможет?! Не получит ли Тёмная очередной удар, с которым не сможет справиться?!

Двери вели в большую залу, очень красивую, хотя потолок был низковат. Первое, что бросалось в глаза — кровать. Большая и красивая кровать, на которой лежала девушка. Светлые волосы, тёмные брови, сложенные на груди руки. И тихое, едва различимое дыхание.

Малефисента замерла на мгновение, потом решительно тряхнула головой, словно отрекаясь от всех сомнений, сделала несколько шагов к спящей девушке и поцеловала её в лоб.

Воцарилась тишина, воистину мёртвая. Я боялась дышать. Очень хотелось зажмуриться, но…

Девушка не шевелилась.

Малефисента смахнула едва заметные слёзы и срывающимся голосом сказала:

— Ты ошибалась… Я обещала вернуть тебя, сейчас, одну минуту — и я смогу открыть портал.

Диаваль шумно вздохнул и вдруг неуверенно улыбнулся. Я проследила за его взглядом.

Аврора открыла глаза.

***

— Ира! Поднимись, к тебе посетители! — крикнула Леночка с первого этажа.

— Иду! — отозвалась я, сбрасывая тёплую шаль.

Но подняться я не успела — навстречу мне осторожно спускалась Малефисента, тонкой рукой вцепившись в шаткие перила.

— Ну здравствуй, Светлая, — сказала она. Жёлтые глаза её в полумраке архива казались сияющими озёрами.

— Здравствуй, Марья, — отозвалась я.

Она улыбнулась в ответ.

— Я принесла тебе вот это, — ведьма протянула раскрытую ладонь, на которой лежал маленький прозрачный камушек на простенькой серебряной цепочке.

«У Тёмных не бери ничего!» — всплыла в голове фраза из первого инструктажа шефа.

Я заколебалась всего на мгновение, но Малефисента заметила и, вопреки моим ожиданиям, широко улыбнулась:

— А ты сквозь Сумрак посмотри, Светлая.

Я слышала о том, что Высшие маги порой могут менять цвет. Я знала, что Мерлин, например, был сначала Великим Светлым, но после того, как решил убить угрожающего владычеству Артура младенца, стал Тёмным.

Но я никогда не видела этого своими глазами.

— Рада? — насмешливо спросила Малефисента.

— Да, — ответила я и без колебаний взяла цепочку.

— Простенький амулет, — пожала она плечами. — Теперь тебе не будет холодно или жарко. Если ты его наденешь, разумеется.

— Прощай, любимая шаль, — пошутила я, застегивая замочек. — Спасибо.

— Тебе спасибо, — ответила Светлая волшебница Малефисента. — Если будет нужна помощь — позовёшь. За мной долг.

Она давно ушла, а я сидела в кресле, рассматривала при свете лампы камушек, подозрительно напоминавший как минимум фианит, а как максимум — алмаз. Тени плясали по стенам архива, складываясь в причудливые фигуры.

Отчего-то мне виделись то девушка в бальном платье, то ворон, всплескивающий крыльями, но тонкий силуэт прекрасной женщины с витыми рогами и огромными крыльями за спиной…

— Я же говорила, что у тебя талант к систематизации, архивариус… — прошелестело из угла напоследок.

Я улыбнулась и выключила лампу.

@темы: OuaT, ФБшечка, фикло мое

Тексты G—PG-13

Как должно

Кнопка

Бета

Боже, храни полярников Вверх Девочка с топором Долгая память Замечательный сосед Маги в бессрочном отпуске Метаморфозы Подарки ведьм Подарок Правда или последствия Считая дни Умирать не страшно Фарфоровый

Бартер

Паук Гоша

читать дальшеВ команду Бавы я захотела, впервые увидев их удивительную упоротость на зимней 2014. Тогда они еще были Фантагиро и воскресили в душе моей много разных и смешанных чувств. Летом я пошла на бартер уже к сборной, а оттого пересмотрели почти все каноны, чтобы быть в теме, так сказать. Команда была упорота в щи, поэтому на зимнюю в команду Джоффри (тот же костяк, но другая тема для упороса) Вера затащила меня влегкую. Летом я не пошла никуда, летом я выпускала класс, лежала в гамаке и плевала в потолок, периодически выдавая работы в команду Кроссоверов.
А вот этой зимой...
Еще летом воспаленный кроссоверами мозг придумал мне монолог Радости в голове у Фанты. Придумал уже в районе макси-квеста, поэтому писать не стала, а отложила до лучших времен.
Лучшие времена настали, когда костяк команды - по совместительству мои друзья и ПЧ - стали постить пост набора. Я подумала - и пошла.
В итоге именно этот текст я чуть не слила)))) Но написала)
Команда укура) Спасибо маме и киноакадемии за игру, было весело)))

Ну и тексты сразу, чтобы не плодить сущности.

Название: Кнопка
Автор: WTF Lamberto Bava Tales 2016
Бета: WTF Lamberto Bava Tales 2016
Размер: мини, 1 393 слова
Пейринг/Персонажи:

Фантагиро

Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: у каждого в голове свои тараканы, и принцесса Фантагиро совсем не исключение.
Примечание: кроссовер с м/ф "Головоломка"
Для голосования: #. WTF Lamberto Bava Tales 2016 - "Кнопка"

Сначала их было всего двое — девочка и её Радость. И это было чудесно. Целую минуту мир был поистине идеален.

Потом откуда-то явилась угрюмая Печаль, снова и снова нажимавшая на кнопку на Пульте, пока странный бородатый мужик в некрасивой короне закрывал глаза в непритворном ужасе, отдавал какие-то сумасшедшие приказы и всячески нервировал новорождённую.

И ведь даже оттолкнуть Печаль не получалось! Чему уж тут радоваться, когда все вокруг бегают, что-то кричат, а единственные, кому есть дело до младенца — две малолетние девчушки?

Радость исхитрилась-таки нажать на кнопку, чтобы новорождённая перестала плакать, но тут же в ужасе застыла: король-отец схватил девочку и куда-то потащил, отчётливо скрипя зубами. Печаль как-то тоже перестала трогать пульт, не иначе как от неожиданности.

Девочка примолкла, а пока король скакал по лесу, и вовсе заснула.

На дальнейшее Радость с Печалью смотрели во все глаза, едва ли не обнявшись от ужаса. К такому короткая жизнь их не готовила.

Король заехал в какую-то глушь, положил девочку на камень (а холодно, между прочим!) и начал вещать что-то о духах, промысле и несправедливости. И о проклятии. И о жертве!

При виде занесённого меча Печаль икнула и сползла под пульт. Радость лихорадочно бросилась листать «Краткую инструкцию по управлению эмоциями младенцев и их родителей», приютившуюся на краю пульта.

— Колики, мокрые пеленки, жарко, холодно… Бесполезный хлам! — со злостью сказала Радость, отбрасывая брошюру. — Тут нет раздела «Как остановить отца, который хочет тебя убить!»

Печаль слегка приподнялась с пола:

— Надо написать жа-а-а-алобу в Центральный отдел!

Радость зажмурилась, решив не прояснять, что никакой жалобы они подать не смогут, потому что вот сейчас… Вот прямо сейчас… Она опасливо приоткрыла правый глаз, потом левый. Вокруг ничего не изменилось. Король так и стоял, как дурак, с занесённым мечом.

Вернее, уже с остатками меча.

От удара грома Печаль подпрыгнула, задев локтем кнопку. Девочка оглушительно разревелась. Как ни странно, это сработало — король бросился успокаивать её, по-прежнему говоря какую-то чушь про пещеру и её хозяина.

Но главное Радость все-таки услышала.

— Не плачь, принцесса, ты будешь жить… Я нареку тебя Фантагиро!

— Ужасное имя! — простонала Печаль.

— Теперь все будет хорошо! — оптимистично заявила Радость.

***

Со временем в Головном отделе стало совсем тесно. Откуда-то появлялись всё новые и новые жильцы, согласно «Расширенному руководству по управлению эмоциями». Правда, Страх не слишком походил на своё стандартизированное описание, а Брезгливость оказалась не особенно брезгливой…

Но на все возмущения Радости из Центрального офиса отвечали что-то вроде: «Радуйтесь, что хоть такие достались, у нас кризис и война, большинство вообще полный комплект не получает!»

Радость уже готова была ответить, лучше уж никакого Страха, чем вот такой, но в последний момент промолчала.

В три года Страх с чего-то решил, что лучший способ бороться с боязнью тёмной, полной ужасов ночи — не спать вовсе. Они просидели у Пульта трое суток, уговаривая его уступить кому-нибудь управление, но всё тщетно. От недосыпа Фантагиро перестала есть и принялась ещё больше пререкаться с сёстрами, чем обычно.

В конце концов, Гнев просто вырубил этого бесстрашного. На время. С Гневом всё было в порядке по части гнева.

Брезгливость досталась совершенно не типичная. Радость знала, что по инструкции той положено было следить за тем, чтобы Фантагиро не ела ничего подозрительного, пореже влезала в грязь и вообще… Брезгливость же за пульт не становилась принципиально. Лень, нет времени, ничего опасного… В итоге в четыре Фантагиро наелась странных красных грибов в белую точечку.

Плохо было всем, особенно Радости. Она два дня не подходила к пульту и стала ощущать что-то вроде ломки — чему радоваться, когда тебя все время тошнит?!

Вскоре после этого им прислали на стажировку Упрямство. Вроде бы оно собиралось стать Радостью, но не то завалило последний экзамен, не то из чистого упрямства не захотело становиться эмоцией с именем в женском роде, но факт оставался фактом — для него в Головном отделе место не предусматривалось.

Упрямство осложняло всё, усаживаясь за пульт в самое неподходящее для этого время. То отказывалось от ужина, то хамило отцу, как только могло. В результате Фантагиро, а с ней и все они, оказывались в колодце.

Всегда колодец.

Казалось бы, больше всех колодец должен был нравиться Печали. Там она могла вдоволь погрустить, если бы ей позволили, конечно, но общение с мышами и чтение изгрызенных ими книг благотворно действовало только на Упрямство, которое росло как на дрожжах.

Потом им привезли новый пульт.

Пульт был очень красивый: куча кнопочек, лампочек, ручечек. Прелесть, а не пульт! Радость готова была сидеть за ним днями! И какое-то время так оно и было, да.

— А это для чего? — спросила Печаль, которая была еще печальнее обычного: ей удавалось попасть за пульт управления раз в год, и то после оглушительных скандалов.

Радость послушно уставилась в указанном ей направлении. Рядом с тумблером «Женственность» на скотче болталась записка «Включать только в крайнем случае!»

— Наверное, Фантагиро это не нужно, — пожала плечами Радость.

— А вот, смотри! — ткнула пальцем Брезгливость.

Рычаг с подписью «Логика» был запломбирован. Хорошо так, качественно. Это не особенно порадовало Радость, но ведь ей по должности не положено было расстраиваться!

— Зато посмотрите, какая тут есть красивая красная кнопка! — воскликнула Радость. — Интересно, для чего она?

Кнопка была без подписи, но так и манила к себе, словно шептала: «Нажми меня, нажми!»

Радость поспешно хлопнула Печаль по ладошке. Ей, очевидно, тоже что-то такое слышалось.

— Сначала надо прочитать инструкцию!

Инструкция оказалась длиннее, чем борода гофмейстера, а про красную кнопку никаких упоминаний так и не нашлось.

Время шло, Фантагиро взрослела, но печать на рычаге «Логика» оставалась нетронутой. Как Радости хотелось иногда сорвать эту пломбу, нажать на рычаг, а еще больше — включить «Женственность» и держать, держать, держать, не подпуская никого к пульту… Девочки любят кукол, красивые платья и речи о любви. Фантагиро, казалось, любила только своих мышей, да фехтовать с Белым рыцарем.

Нет, Радость всё равно любила Фантагиро. Просто иногда ей хотелось работу попроще…

***

— Вы не умеете плавать? — спросил прекрасный, обнажённый король Ромуальдо.

— Ах так! Щас мы тебе! — пробормотало Упрямство, нажимая переключатель.

— Я отлично плаваю! — сурово ответила Фантагиро, оглядываясь в поисках гонца.

— Вы кого-то ждёте? — прозорливо догадался Ромуальдо.

— Что? Нет, никого.

— Ах, вы боитесь!

— Что он там сказал?! — обиделся Страх, протискиваясь к пульту.

— Честное слово, не пойму, что вас мучает, любезный граф? — продолжил издеваться Ромуальдо. А вода так чудесно сияла на его обнажённой коже!..

— Надо было просить дополнительную мощность для модуля полового созревания, — пробормотала Радость. — А у нас вечно всё с опозданием и вообще!

Обстановка накалялась. Фантагиро что-то говорила, Ромуальдо хитро улыбался, народ вокруг начинал откровенно веселиться.

— Щас мы ему ответим! — азартно стукнул по пульту кулаком Гнев.

И Фантагиро схватила меч.

— Аааа, мы все умрем! — истерически завопил Страх, растеряв вдруг всю свою браваду.

— Не факт, — меланхолично отозвалась Печаль. — Возможно, мы станем убийцами!

— Так ему и надо! — упрямо воскликнуло Упрямство.

— Да пожалейте вы мальчика! — манерно протянула Брезгливость. — Вон, вся в крови перепачкается и вообще — убивать надо на расстоянии!

— Замолчи! — гаркнули на нее остальные хором. — Нашла время для брезгливости.

— Один удар и всё! — завопил Гнев.

— Не-е-е-ет! — с громким криком Радость бросилась к пульту и нажала на красную кнопку. Зачем — сама не зная.

В Головном отделе загорелся красно-синий тревожный цвет.

— Внимание! — сказал механический голос. — Внимание! Активирован режим повышенной адекватности! Внимание!

Они сгрудились у пульта, наблюдая, как Фантагиро застыла с мечом в руке, не решаясь перерезать горло Ромуальдо. Все вокруг твердили, чтобы она убила противника, прямо сейчас, немедленно!

— Внимание! — продолжала надрываться сирена. — Режим повышенной адекватности! Повторяю!

— И что это значит? — осторожно спросила Печаль.

— Не знаю, — Радость опомнилась, слезла с пульта и деловито оправила платье. — Одно понятно — прямо сейчас нас не убьют. И мы не убьём. Этого пока достаточно.

***

Они стояли у пульта и наблюдали, как красавица Фантагиро стоит рядом с прекрасным королём Ромуальдо. Брезгливость утирала случайные слезы, Печаль и вовсе, не стесняясь, рыдала в голос. Страх кусал ногти:

— Лишь бы ничего не сказала! Лишь бы ничего не сказала!

— Не трогать пульт! — заорал Гнев. — Главное — не трогать пульт! А то адекватность внезапно закончится и что тогда?!

— Правда, это прекрасно! — улыбнулась Радость. — Всё-таки у нас на пульте не может быть ничего лишнего!

— А куда это она пошла? — озадачилось Упрямство. — Нас же короновать должны!

— Первым же указом я запрещаю трогать несчастных гусей! — вещала Фантагиро подданным.

Воцарилось молчание.

— Та-а-а-ак, — протянула Радость, ощущая странную солидарность с Гневом. — И чья это идея?!

Впрочем, по лицам сотрудников Головного отдела королевы Фантагиро было понятно — они не в курсе.

С замиранием сердца Радость повернулась к пульту. Кнопка адекватности вернулась в исходное положение. Она рванулась к ней, попыталась нажать, но не тут-то было!

— Пробная бесплатная версия режима адекватности подошла к концу! — с опозданием сообщил механический голос сверху. — Лицензионную вы можете приобрести в Центральном отделе!

Печаль шмыгнула носом.

— Ну ничего, — оптимистично улыбнулась Радость. — Скоро накопим. Что может случиться хуже гусей?

Это был первый, но далеко не последний раз, когда она ошиблась.

Название: Как должно
Автор: WTF Lamberto Bava Tales 2016
Бета: WTF Lamberto Bava Tales 2016
Размер: драббл, 299 слов
Канон: Принцесса и нищий
Пейринг/Персонажи:

Адемаро

/

Мирабелла

, упоминается

Леонардо

/Мирабелла
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU относительно концовки канона
Краткое содержание: Мирабелла осталась с Адемаро и стала королевой
Примечание: по внутрикомандной заявке
Для голосования: #. WTF Lamberto Bava Tales 2016 - "Как должно"

Быть справедливой, но строгой.

Никому не верить на слово.

Не быть непреклонной и высокомерной.

Мирабелла помнит, какой должна быть. Не имеет права забывать. В тот раз, когда она отпустила на волю собственное сердце, забыв о правилах, погибло слишком много людей. И отец. Оба отца, хотя о смерти второго, настоящего, Мирабелла не жалела тогда ни секунды, не вспоминает и сейчас.

Быть королевой — тяжело и скучно. И положение не спасает ни родительская помощь (у них с Адемаро нет больше отцов, но матерей целых три, что более чем достаточно), ни самоотверженность, ни чувства, что король с королевой питают друг к другу.

Вместо любви у них ответственность за народ и крепкая дружба. Этого мало, хотя понимает Мирабелла это не сразу.

Зато подданные в восторге.

«Красивая пара!» — с восхищением говорят при дворе, не подозревая об истинном положении вещей.

Хотя кто знает, что истинно?..

Леонардо приезжает только спустя три года. Всё такой же нахал с насмешливыми глазами, всё так же широко улыбается.

Мирабелле безумно хочется сесть с ним рядом, взять за руку, обнять… И ей почти удается устроить всё так, чтобы они с Леонардо остались наедине.

Но в последний момент она вспоминает о правилах.

Она думает о том, что Адемаро — никудышный правитель, что королевство ещё не развалилось лишь благодаря её деловой хватке. Она думает, что нечестно было бы оставить Адемаро одного сейчас, когда только-только всё встало на свои места, когда искоренили остатки произвола жестокого Мигаля. Она думает, что ничего не сможет дать Леонардо: ему нужная простая, милая девушка, умеющая любить, а Мирабелла вычерпала себя досуха…

И в последний момент Мирабелла отыгрывает все назад.

Леонардо уезжает, так ничего и не узнав.

Вечером Мирабелла впервые за эти три года слышит нежные переливы флейты, доносящиеся с балкона. Она выходит на свежий воздух, улыбается Адемаро. Своему королю. Своему мужу. Своему другу.

В этот момент ей кажется, что всё хорошо.

@темы: Бава, фест_такой_фест, ФБшечка, фикло мое, фикрайтерство

Для тех, кто в танке - замечательная Астрея начала выкладку нового макси "Сердечная недостаточность", на ТТП и ПФ.
Начало интирующее и многообещающее, и вообще)

@темы: ГП, ТТП

@темы: мои тараканы меня берегут, ФБшечка

@темы: ФБшечка, В.Рот мне ноги!